Термин «интеллигенция» был введен писателем Петром Дмитриевичем Боборыкиным (1836-1921) в 1866 году и из русского перешел в другие языки. Боборыкин определял ее как «высший образованный слой нашего общества» . Проблема толкования этого понятия имеет многолетнюю историю. В. Даль определял интеллигенцию как «образованную, умственно развитую часть жителей», но он отмечал, что «для нравственного образования у нас нет слова - для того просвещения, которое образует и ум и сердце».

Н. А. Бердяев предлагал определение: интеллигенция как совокупность духовно-избранных людей страны. То есть духовная элита, а не социальный слой. Он считал, что именно верховенство совести – доминирующая черта в нашей интеллигенции, что «русская интеллигенция есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образование» . Но он, же отмечал и такие характерные русские черты, как «раскол, отщепенчество, скитальчество, невозможность примирения с настоящим, устремленность к грядущему, к лучшей, более справедливой жизни…» Н. Бердяев исходил из того, что для интеллигенции характерны и рефлексия, и стремление, к переделке общества исходя подчас из умозрительных концепций, и некритическое отношение к западным теориям, и настроенность на радикалистские по своему характеру действия. Корни формирования особого российского типа интеллигенции лежали по Бердяеву, в самой нашей истории. И с этим нельзя не согласиться, поскольку в России интеллигенция всегда играла роль большую, чем люди умственного труда. Это был своего рода нравственный ориентир, хранитель моральных устоев общества.

Д. С. Лихачев определяет понятие интеллигенции как чисто русское и содержание его преимущественно ассоциативно-эмоциональное: «Русская интеллигенция – явление почти уникальное, везде были интеллектуалы, везде развивалась научная мысль. Но нигде, кроме России, жизнь интеллигенции не была так тесно связана с народной жизнью. Нигде не было в ее рядах такого единства, такой преемственности в служении общественному долгу» . По его мнению, интеллигент – представитель профессии, связанной с умственным трудом (например, врач, ученый, художник, писатель), и человек, обладающий «умственной порядочностью». Основной принцип интеллигентности – интеллектуальная свобода, свобода как нравственная категория. По мнению Лихачева, интеллигентность в России – это, прежде всего «независимость мысли при европейском образовании».

Российская интеллигенция занимала особое место в структуре провинциального общества. Она несравнимо больше, чем столичная интеллигенция была знакома с бедами и нуждами местного населения, могла быстрее реагировать на возникающие проблемы, оказывать нес6ходимую помощь и поддержку нуждающимся. «Степенная, размеренная жизнь провинции далека от политики. В провинции важнее оказывалось реализовать насущные потребности населения в здравоохранении, просвещении, бытовом жизнеобеспечении, чем предпринимать попытки изменить государственное устройство» .

Специфика положения интеллигенции в российской провинции проявлялась в ее стремлении всеми силами содействовать удовлетворению этих повседневных потребностей. Здесь интеллигенция находилась в непосредственной близости к народу. Прекрасно осознавая его насущные потребности, она делала вес возможное для улучшения положения народных масс, находя для этого новые способы.

Влияние провинциальной интеллигенции на общественное сознание и поведение во многом было обусловлено тем, что деятельность интеллигента в провинции не ограничивалась выполнением исключительно профессиональных обязанностей. Здесь он, нередко, еще и духовный наставник, и пример социального поведения, и хранитель нравственных устоев. Свои стремления служить обществу интеллигенция осуществляла через общественные организации, наиболее активно действовавшие во второй половине XIX века.

Одними из первых начали возникать Общества врачей (например, в Тульской губернии в 1860г.). Помимо другой самой разной деятельности, врачи устраивали народные чтения по вопросам санитарии и гигиены, которые, в свою очередь, позволили постепенно расширить знания простого народа в медицинской сфере и изменить отношение населения к этим вопросам. Члены обществ сотрудничали с местными органами самоуправления, проводили в жизнь различные общественные инициативы, часто сообща с другими общественными организациями интеллигенции, членами которой иногда являлись сами. Кроме этого создавались многочисленные организации преподавателей, ученых, артистов, музыкантов и т. п.

Общества ежегодно предоставляли губернатору отчеты о своей деятельности. Органы полиции и жандармерии, а так же представители различных ведомств, курировали общественные организации, осуществляя, тем самым текущий контроль над их деятельностью. Несомненно, были трудности во взаимодействии организаций и власти, но «не редкостью являлись случаи совместного проведения ряда общественно значимых мероприятий силами представителей власти и интеллигенции на местах. Во многом они были обусловлены обоюдным пониманием того, насколько важней для существенного развития является способность власти и представителей общественности договориться между собой, обеспечивая тем самым мирное решение назревших проблем» .

Совместно с представителям интеллигенции местные власти давали жизнь крупным социальным проектам: организовывали общества, открывали учреждения филантропического, воспитательного характера, музеи, что создавало благоприятные условии для развития провинции по всем направлениям.

2. Власть и общество: тульские губернаторы.

Отдельно следует сказать о тульских губернаторах и об их роли в жизни региона, взаимодействия с общественными организациями интеллигенции. Они, как уже было упомянуто выше, много способствовали улучшению системы здравоохранения, поддержки просвещения, кустарных промыслов и т.д.

Например, в сфере образования надо отдать должное Иванову Николаю Петровичу, кавалеру ордена Св. Анны 1-го класса. Благодаря стараниям губернатора, 16 февраля 1802 года было открыто Александровское Дворянское военное училище для бедных и сирых юношей благородного сословия, Для училища обществом Тульских дворян была пожертвована достаточная сумма денег. Император взял училище под свое покровительство и пожаловал ежегодный денежный доход от кабинета 6000 рублей.

Воспитанники обучались русскому слову, богопознанию, географии, истории, языкам немецкому и французскому, арифметике и рисованию. В 1804г. в Туле открылась классическая гимназия - некоторые преподаватели были выпускниками Московского университета, имели научные работы. Директор гим­назии К. Н. Воронцов-Вельяминов был членом общества истории и древностей Российских при Московском университете, Л. И. Сытин - автором «Краткого начертания всеобщей истории» .

В губернской классической гимназии, Александровском военном училище, семинарии была сосредоточена наиболее образованная часть тульского провинциального общества, люди, жизнь которых, по словам И. П. Сахарова, «со­ставляет в истории нашей Родины историю гражданского просвещения» .

Другим губернским начальником, сыгравшим значительную роль в развитии губернии, был Елпидифор Антиохович Зуров (1833 – 1838 гг.). Первое, на что он обратил внимание по вступлении в новую должность, это на упорядочение канцелярии губернского правления, где царил страшный хаос. «Уволив неблагонадежных лиц и заменив их другими, он обеспечил казне успешный сбор податей и недоимок и достиг понижения цен на подрядах в торгах» . В самый разгар этой работы Зуров тяжко занемог и уехал в Москву лечиться.

В его отсутствие страшные пожары опустошили Тулу. Не окончив лечения, Зуров принужден был вернуться домой, чтобы организовать помощь населению. Благодаря учрежденному по Высочайшему повелению комитету, удалось восстановить большую часть потерь и дать возмож­ность возведения новых построек. Стараниями Зурова в Туле был разведен городской сад и построен вокзал на месте грязной конной площади, отне­сенной за городскую черту.

Совершенно удивительной личностью был Петр Михайлович Дараган (1850 – 1865 гг.). По его приказу была открыта Тульская публичная библиотека, основанная в 1833г. Пётр Михайлович Дараган вновь обратился к гражданам с просьбой пожертвовать книги и денежные средства в пользу библиотеки. На этот призыв откликнулись Л. Н. Толстой, И. С. Тур­генев, Д.В.Григорович, А. С. Хомяков, А. В. Сухово-Кобылин, прислав в создаваемое книгохранилище свои сочинения. 20 июня 1857 года состоялось открытие Тульской губернской библиотеки в новом здании Дворянского Собрания.

Уделял он большое внимание благоустройству Тулы. При нем было устроено газовое освещение Киевской улицы, открыта на этой улице контора Дилижансов и гостиница «Московская». При подготовке кре­стьянской реформы в губернии в 1858-1859 гг. работал дворянский комитет, готовящий проект реформы. Петр Михайлович Дараган поддерживал либеральное «мень­шинство» комитета и подверг резкой критике проект, представленный «большинством» комитета за его крепостнический характер. Петр Михайлович, не посчитавшись с мнением дворянства, собственноручно вписал Льва Николаевича Толстого в список мировых посредников Крапивенского уезда, а в 1862 году предупредил семью Толстого о готовящемся в Ясной Поляне жандармском обыске.

Легендарной личностью является Владимир Карлович Шлиппе (1893 – 1905 гг.), общественная деятельность которого, направленная на организацию просветительских, воспитательных упреждений, стяжала ему доброе имя, пользовавшееся уважением и популярностью у населения.

В августе 1896г по его инициативе было образовано Общества для содействия и развития кустарной промышленности в Тульской губернии, президентом которого он сам и являлся. При активном содействии Владимира Карловича в городе Туле был создан кустарный музей, сохранивший богатые традиции тульских кустарей. В 90-е гг. XIX в. В. К. Шлиппе был председателем Общества для устройства народных чтений в городе Туле. Кроме того, в ответ на представления губернатора в Министерство внутренних дел было разрешено устройство народных чтений в нескольких пунктах Тульской усади. Данные мероприятия в Тульской губернии проводились при тесном сотрудничестве местной администрации в лице губернатора, тульского земства, тульской Городской Думы и представителей различных обществ тульской интеллигенции (Н. А. Цветков, П. А. Верещагин, Н. И. Соколов и др.) .

Не меньшую пользу местному населению принесла поддержка губернатором В. К. Шлиппе инициативы Попечительства о народной трезвости в Тульской губернии в сооружении в Туле Народного дома. Сам губернатор явился инициатором, а затем учредителем детской больницы в городе Туле.

Таким образом, общественная деятельность тульских губернаторов оказалась необычайно плодотворной. И, на наш взгляд, их в определенном смысле можно причислить к интеллигенции, поскольку, если исходить из точки зрения В. Даля об интеллигенции как «образованной, умственно развитой части жителей» и мнения Д.С. Лихачева о ней как о людях, обладающих «умственной порядочностью», то описанные нами губернаторы вполне этим критериям удовлетворяли.

3. Интеллигенция – нравственный пример. Общественная деятельность рыцарей морали:

А) педагоги.

Говоря об интеллигенции как образованной части российского общества, нельзя не рассказать об учителях и врачах как ее основе. История Тульского края XIX столетия пронизана целой плеядой блестящих педагогов, таких как К.Д. Ушинский, С.Д. Нечаев, а также просветительская деятельность В.А. Левшина и Л.Н. Толстого. Все они внесли свой огромный вклад в дело процветания Тульской губернии.

С. Д. Нечаев не был уроженцем Тульской губернии, да и жил в наших краях всего семь лет, с 1817-го по 1823г., однако по тому вкладу, который он внес здесь в развитие народного образования, культуры, его смело можно причислить к людям, составляющим гордость земли тульской. «Создатель целой сети учебных заведений, причем не, только для детей дворянства, но главным образом для простого народа, член ранней декабристской организации «Союз Благоденствия», сплотившей, вокруг себя лучшую тульскую интеллигенцию, С. Д. Нечаев должен занять свое место в истории Тульской губернии и в истории общественно-политического движения России первой половины XIX в.» .

Степан Дмитриевич Нечаев родился 18 июля 1792 г. Его отец был предводителем дворянства Данковского уезда Рязанской губернии, богатым помещиком, владевшим землями в Рязанской и Тульской губерниях. Ро­дители были в состоянии дать сыну хорошее домашнее образование, что позволило ему, не проходя курса, получить аттестат Московского университета.

В 1817 г. Нечаев переехал в Тулу и стал директором училищ Тульской губернии. Учебных заведений в Тульской губернии было тогда крайне мало: в Туле Александровское дворянское военное училище, губернская гимназия и уездное училище, да и в губернии два уездных и три приходских училища, где обучались всего 245 учеников, в основном - дети дворян и купцов. С. Д. Нечаев начал развивать сеть учебных заведений Тульской губернии. Главной своей целью он сделал распространение просвещения среди простого народа. В марте 1820г. Нечаев подал на имя тульского губернатора донесение, в котором говорил о средствах, необходимых для заведения в Туле ланкастерской школы, «обще­полезного сего заведения», и просил губернатора призвать тульское дворянство собрать для этого денежные пожертвования.

Тульская власть поддержала благое начинание. Был объявлен сбор пожертвований, и благодаря стараниям Нечаева собрано более пяти тысяч рублей. «28 июня 1820г. в Туле состоялось торжественное открытие центральной школы взаимного обучения. В ней обучалось до ста человек из беднейших слоев населения. Вскоре в Туле были созданы еще две школы взаимного обучения: ланкастерская и жалонерная школы 3-й Гренадерской дивизии» .

Поистине учителем «от Бога» был другой выдающийся туляк Константин Дмитриевич Ушинский (1824 – 1871). И, хотя деятельность его в основном связана с работой в столице, все же считаем необходимым рассказать о нем. В историю отечественной педагогики К. Д. Ушин­ский вошел как «учитель русских учителей». Прежде всего, он много, упорно учился сам, относясь к себе с редкостной беспощадностью. В 1859г., уже как известный автор статей на педагогические темы, К. Д. Ушинский назначается инспектором классов Смольного института. Здесь он разрабатывает проект нового учебного плана, упрощавшего тяжеловесную, устаревшую структуру института. Константин Дмитриевич отстаивает новые методы обучения, направленные на серьезное умственное развитие учащихся творческую, самостоятельную работу. В то же время составляет для подготовительного обучения в начальных классах популярную книгу для чтения «Детский мир» . Выдвигая родной язык на первое место в системе обучения, К. Д. Ушинский, горячий пропагандист естественных наук, подготовил для детей тщательно обдуманное занимательное изложение развития животного мира от простейших к человеку.

В последние годы жизни он работал над созданием грандиозного труда - «Педагогической антропологией», посвященной человеку и его душевной жизни во многих взаимосвязях.

Тяжело пережив трагическую гибель семнадцатилетнего сына, К. Д. Ушинский умер от обострения много лет мучившей его болезни - хронического воспаления легких. Но идеи великого педагога не теряют своей ценности и до сего дня.

Особо стоит сказать о просветительских организациях второй половины XIX века. Среди просветительских и научных обществ, возникавших в российской провинции во второй половине XIX века, особое место занимали: общества и попечительства о народной трезвости, организации церковной интеллигенции, библиотечные и историко-археологические общества.

Один из наиболее продуктивных способов содействия поднятию уровня народного образования, который применяла интеллигенция - устройство народных чтений. Так Комиссия по устройству народных чтений в городе Туле (с 1884г) работала вместе с Обществом тульских врачей, Тульским Городским комитетом попечительства о народной трезвости. Епифанским попечительством о народной трезвости.

Совместными усилиями удавалось увеличить количество устраиваемых чтений и разнообразить их содержание. Чтения, проводившиеся в аудиториях Тульского городского комитета Попечительства о народной трезвости в январе - марте 1903г, имели сле­дующие названия: .«Вино, человека сгубило» (П. И. Волгин), «О дифтерите» (Ю- П. Цейтлин), «Русско-турснкая война 1877-1878 гг.» (Н. Н. Элвчанович), «Тарас Бульба», «Вий» (Н. П. Гри­банов), «А. Невский» (П И. Мадицкий) и другие .

Тульское общество трезвости и Тульский городской Коми­тет попечительства о народной трезвости открывали свои библиотеки в губернском городе. Первая библиотека (июнь 1899г.) начала свою работу при чайной общества на Пятницкой улице в доме Сапельникова, рядом с торговым центром, на одной из оживленных улиц города. Тульский городской Комитет «попечительства о народной трезвости в феврале 1902г. открыл библиотеки в Чулкове и в Заречье.

Попечительства о народной трезвости в уездах так же не оставались в стороне от вопросов народного просвещения. Так. при Новосильском попечительстве Тульской губернии силами его членов была открыта бесплатная библиотека-читальня, книги ко­торой пользовались большим спросом среди местного населе­ния". В Крапивне при чайной местного Общества трезвости в 1903г. была открыта библиотека для народа.

В Козельском уезде Тульской губернии местным попечительством о народной трезвости в 1902г. была открыта библиотека, в которую записались 156 человек (преимущественно - ученики местной школы) .

В. И. Смидович (1835-1894) был одним из первых детских врачей Тулы. Не меньшую известность получила его деятельность по изучению и улучшению санитарного состояния города оружейников.

В. И. Смидович родился 3 сентября 1835г. в украинском городке Каменец-Подольском в семье поляка-эмигранта. Первоначальное образование получил в Одессе. В 1855г. успешно окончил Тульскую гимназию, а через пять лет - медицинский факультет Московского университета. В 1860г. В. И. Смидович вернулся в Тулу и стал работать ординатором в больнице Приказа общественного призрения .

2 ноября 1864г. по инициативе Викентия Игнатьевича в Туле была открыта бесплатная лечебница для приходящих. Смидович хлопотал о средствах для ее открытия и работы, позаботился, чтобы здесь же организовали аптеку, стал безвозмездно трудиться в лечебнице, а со временем возглавил ее. В 1867г. он вышел в отставку и занялся частной практикой.

Кроме здоровья малышей, Викентия Игнатьевича волновали многие вопросы здравоохранения. Например, санитарное состояние Тулы, заболевания и смертность горожан, эпидемии, условия жизни населения города, в особенности бедняков. При городской думе в 1887г. Смидович организовал и возглавил санитарную комиссию.

В первый же год существования санитарной комиссии Викентий Игнатьевич осмотрел и нанес на карты все трясины и болота города, чтобы повести санитарное наступление на эти гиблые места. По его рекомендации был спущен Демидовский пруд, затопивший окрестности, приведены в надлежащий порядок многие городские водосточные канавы. «Два года В. И. Смидович вместе с II. П. Белоусовым вел непримиримую борьбу с тульским губернатором за то, чтобы воду для городского водопровода брать из Рогожинского колодца, находившегося за городом, более чистого, чем городские: Надеждинский в Заречье и Никольский в Чулкове. Из-за «беспокойного характера» Смидович потерял место домашнего врача в доме губернатора» .

Викентий Игнатьевич был участником почти всех съездов земских врачей, часто выступал перед коллегами, называя съезды «трибуной врачей», местом обсуждения насущных и неотложных дел медицины. 29 ноября 1891г. по инициативе В. И. Смидовича, в городе была проведена перепись населения. Выяснилось, например, что в Туле - 85 642 жителя. Средняя продолжительность жизни - 21,1 года. По его инициативе было создано в 1862г. Общество тульских врачей.

В состав Общества тульских врачей в 60-90-е годы ХIХ века входили известные и уважаемые местным населением представители тульской интеллигенции: В. Г. Преображенский, П. Г. Позднышев, И. П. Александров, Ф. С Архангельский, Л. Г Боровский, Э. И. Виганд, А. В Воскресенский, Н. А. Кнерцер. С. А. Шмигиро, П. П. Белоусов, М. А Щеглов, Н. А. Соболев, Н. П. Каменев, Ю. П. Цейтлин, В М Фролов, А. П. Щепетов, Ульянинский, Л А. Лейбензон и др. Многие из них занимались активной общественной деятельностью, стремясь поддерживать тесные связи не только в своей профессиональной сфере, но и с другими группами тульской интеллигенции, входившими в состав разных общественных организаций. Члены Общества тульских врачей сотрудничали с местными органами самоуправления, проводили в жизнь различные общественные инициативы, часто сообща с другими общественными организациями интеллигенции, членами которой иногда являлись сами. Так, например, «доктор М. А. Щеглов был также членом Общества трезвости и Тульского общества вспомоществовавщ учащим и учившим, П.П. Белоусов являлся не только членом Тульского отдела Русского общества охранения народного здравия, но вместе с В.И. Смидовичем являлся членом Санитарной комиссии при Городской управе» . 3 ноября 1864 г. была открыта Лечебница для приходящих больных при Обществе тульских врачей.

В 90-е годы в Россию пришла холера. Тульские медики готовились к схватке с этим коварным врагом. Он разрабатывал мероприятия по борьбе с эпидемией, заботился о подготовке дезинфекторов, часто выступал перед горожанами с популярными лекциями о мерах предупреждения страшного бедствия, боролся за образование запасов лекарств и продажу их беднякам по сниженным ценам, выдачу бесплатно. Ему приходилось заведовать холерным отделением больницы. В. И. Смидович умер 15 ноября 1894г. Похоронен на Всехсвятском кладбище.

Другим человеком, оставившим заметный след в истории Тульского края, была Александра Гавриловна Архангельская (1851 – 1905) – детский доктор, одна из первых женщин-врачей. Так сложилась жизнь Александры Гавриловны Архангельской, дочери бедного священника из города Крапивна Тульской губернии, что только к 20-ти годам она научилась читать и правильно писать. В 1872г. она сдала экзамены за шесть классов гимназии и поступила в седьмой, а в 1874г. окончила восьмой специальный педа­гогический класс и получила аттестат на звание домашней учительницы по русскому и немецкому языкам. Осенью того же года Александра Гавриловна поступила на медицинские курсы при Медико-хирургической академии в Петербурге, которые назывались «Особый женский курс» .

15 января 1883г. Московское губернское земство назначило Александру Гавриловну заведовать врачебным участком в селе Петровском Верейского уезда (впоследствии - Звенигородского, ныне - Нарофоминского района), где она проработала до конца своей жизни. Значителен вклад Александры Гавриловны в развитие земской медицины, хирургии. За один только год (1886- 1887) она провела 615 операций. Александра Гавриловна приняла на себя огромный труд по созданию благоустроенной земской больницы в селе Петровском. Появилось отдельное здание амбулатории, хорошо оборудованный хирургический павильон, инфекционное и родильное отделения.

А. Г. Архангельская активно участвовала в работе семи съездов земских врачей, с высокой трибуны которых выступала с отчетами и докладами. Славная представительница земской медицины, одна из первых женщин-врачей, народный доктор Александра Гавриловна Архангельская всю свою кипучую жизнь посвятила заботе о здоровье людей. В хирургическом отделении Петровской больницы (Московская область) Александре Гавриловне Архангельской установлен бюст.

Много сделал для Тулы врач Федор Сергеевич Архангельский (1855 – 1928). Он родился 18 января 1855г. в старинном городке Алексине Тульской губернии. Завершив курс начальной школы, учился в Тульской семинарии. В мае 1879г. Ф.С. Архангельский окончил медицинский факультет старейшего учебного заведения России. По вы­зову земства с большой охотой отправился на должность лекаря в село Песчаное Козловского уезда Тамбовской губернии.

Через два года Федор Сергеевич переехал на жительство в Алексин. Работал уездным и городским врачом, руководил местной больницей. В начале 1884г. Федор Сергеевич занял пост городского врача, а в 1898г. его назначили на должность помощника инспектора врачебного отделения губернского правления. По инициативе Федора Сергеевича с марта 1887г. при городской управе начала функционировать санитарно-исполнительная комиссия (позднее называлась комиссией общественного здравия). Сам Федор Сергеевич с первого дня создания комиссии до ее ликвидации в 1917г. состоял постоянным и активным ее членом, многое сделал для улучшения санитарного положения в губернском центре.

Федором Сергеевичем были разработаны проекты типовых зданий тряпичных складов, составлены правила сбора, сортировки, перевозки и хранения вторсырья. Замечания, сделанные им при обследовании ночлежных приютов, привели (правда, не без борьбы!) к устройству бесплатных ночлежных домов для бедняков. Архангельский по примеру столичных городов, где функционировали женские амбулатории по кожно-венерическим заболеваниям, открыл при губернской больнице специальный бесплатный смотровой пункт. По настоянию неутомимого общественника в городе впервые создали лечебницу для алкоголиков.

Ф. С. Архангельский написал свыше 40 статей и докладов, выступал на II Всероссийском съезде врачей, делегировался на IV Московский форум судебных медиков, различные краевые совещания. Его квалифицированные разборы болезни помещали авторитетные специальные «Вестники», публиковали в трудах и записках научных обществ России и Тульской губернии. Федор Сергеевич Архангельский скончался на семьде­сят четвертом году жизни. Прах его захоронен на Всехсвятском кладбище Тулы.

В) Белоусов и его парк.

Отдельно хотелось бы сказать о главном санитарном враче Тульской губернии Петре Петровиче Белоусове (1856-1896). П. П. Белоусов родился в селе Мантырьево Одоевского уезда Тульской губернии в семье священника местного прихода. Учился он в Тульском и Белевском духовных училищах, в Тульской духовной семинарии и на медицин­ском факультете Московского университета. По окончании университета П. П. Белоусов два года служил сельским лекарем в Каменецке и городовым (городским) врачом в Ямнольске Подольской губернии, затем шесть лет в Одоевском уезде Тульской губернии и в самом городе Одоеве. В мае 1889г. Белоусов был приглашен в Тулу на должность санитарного врача.

«Тула конца 80-х годов XIX в. представляла собой печальную картину: серо-коричневая пыль до небес, грязь по колено, ржавые болота с тучами комаров над ними, лишь на нескольких улицах одинокие, чахлые деревца, общественных садов для гуляния меньше, чем пальцев на руке» . И ни одного парка! В воде, а тем более в почве,- нечистоты. Мудрено ли, что город ежегодно «громили» различные эпидемии: тифа, холеры, желудочно-кишечных заболеваний. Велика была смертность населения. Средняя продолжительность жизни туляков не достигала и 22 лет. Конечно, чаще всего умирали бедняки. Ведь они жили в самых гиблых, сырых местах, на окраинах, в котловине дымного промышленного города.

С 1889г. за «здоровьем» Тулы стал следить санитарный врач П. П. Белоусов, член-учредитель тульского отделения общества народного здравия, истинный патриот города, значение в деле очищения дворов от содержимого отхожих мест имели ассенизационные поля запахивания. В Туле они появились благодаря стараниям Белоусова в 1890г. Это значительно оздоровило город. Петр Петрович Белоусов был инициатором озеленения Тулы. На месте городской свалки в 1892г. им был заложен первый в городе парк площадью в 30 (по другим источникам - 35) десятин. Многие деревья в парке посажены лично самим санитарным врачом. Зеленое чудо доктора Белоусова отлично служит тулякам и в наши дни и будет служить им вечно, если они сумеют сберечь его.

Что касается тульского отделения общества народного здравия, оно было создано в рамках РООНЗ – Русского общества охранения народного здравия, основанного в 1877г. «В состав Общества наряду с врачами входили и интеллигенты других специальностей, а так же чиновники, что является отличительной особенностью Общества и его отделов» .

Тульский отдел РООНЗ занимался содействием «улучшению общественного здравия и санитарных условий России». Достичь этого предполагалось объединением усилий с представителями интеллигенции других профессий (общество состояло из врачей, естествоиспытателей, учителей, архитекторов, инженеров, земских и городских служащих).

Наивысшая активность Тульского отдела РООНЗ пришла на время председательства С. Г. Озерова - известного врача-гуманиста, инициативного общественного деятеля Тульской губернии. С. Г. Озеров, одно время был городской головой, гласным в Городской думе, членом Городской управы Тульского городского попечительства для призрения бедных. По его инициативе Комиссия по вопросам народного образования при Городской думе ввела завтраки в школах города Тулы, позже этот опыт постепенно распространился в других местностях губернии. За развитием и здоровьем детей в городских школах, раньше, чем где-то еще, было поставлено научное наблюдение.

Члены Тульского Отдела РООНЗ большое значение придавали пропаганде медицинских знаний среди населения. С. Г. Озеров опубликовал в «Тульских губернских ведомостях» статью об оспе с просветительской целью» . В Малом зале Дворянского собрания врачи члены Общества В. В. Рудин, М.А. Щеглов читали лекции для всех желающих по наиболее важным медицинским вопросам. Однако эти лекции не привлекли большого внимания населения. «Число слушателей было настолько мало, что, несмотря на бесплатное помещение... расходы на печатание афиши едва-едва были покрыты» Еще не мало усилий пришлось приложить тульским врачам, чтобы изменить отношение населения к медицинским проблемам в сторону осознания их значимости. Однако тульские врачи не опускали рук продолжали распространять «здравые понятия среди населения о различных губительных болезнях», устраивая лекции для народа по конкретным медицинским вопросам

Огромное благо цивилизации - водопровод. Его провели в Туле в 1893г. благодаря усилиям П. П. Белоусова и В. И. Смидовича. До этого времени воду для питья и пищи брали из дворовых и уличных колодцев, из Упы, Тулицы, других рек и речушек. Белоусов умер 2 августа 1896 года. 12 октября 1960г. Тула почтила память подлинного патриота города: Петру Петровичу Белоусову в парке был торжественно открыт памятник.

4) Представители литературы и искусства.

Тульская земля богата не только своими оружейных дел мастерами. К её воспитанникам принадлежат известнейшие писатели, музыканты, художники. Безусловно, не все, о ком пойдет речь, работали в нашем крае, однако, заслуги их настолько велики, что о них нельзя не написать. Первый, кого хотелось бы отметить – А.С. Даргомыжский.

Александр Сергеевич Даргомыжский родился 2 (14) февраля 1813 года в семье чиновника в селе Троицкое Белевского уезда Тульской губернии. В 1817 году Даргомыжские переехали в Петербург, город, оставивший наиболее глубокий след в сознании композитора.

В семье Даргомыжских было шестеро детей. Александр Сергеевич никогда не обучался ни в одном учебном заведении, но получил широкое гуманитарное образование, в котором главное место занимала музыка. Его обучение и воспитание было поручено приходящим учителям. Домашние учителя, многочисленная семья были той средой, которая формировала его характер, вкусы и интересы. В маленьком Саше рано проявились творческие способности, уже в 11-летнем возрасте он начал сам сочинять небольшие фортепьянные пьески и романсы. Музыка стала его страстью.

Знакомство Даргомыжского с М. И. Глинкой в 1834 году оказало большое влияние на дальнейший творческий путь композитора. В 1830-е годы им написано множество песен и романсов, среди них - целый ряд романсов на стихи А. С. Пушкина: "Я вас любил", "Ночной зефир", "Юноша и дева", "Ветроград", "Слеза", "В крови горит огонь желанья", которые у публики имели большой успех, так что в 1843 году были выпущены отдельным собранием. Все эти произведения отличались глубиной психологического выражения, яркой образностью.

Композиторскую деятельность Даргомыжский сочетал с общественно-просветительской. С 1859 года началось его сотрудничество с сатирическим журналом "Искра". Многие заметки и фельетоны о театре и музыке принадлежали перу Александра Сергеевича. В этот же период появились его музыкальные сочинения, написанные в жанре музыкальной пародии: "Старый капрал", "Червяк", "Титулярный советник". В конце 1850-х годов вокруг Даргомыжского сгруппировалась передовая композиторская молодежь - будущие члены творческой группы, известной в истории музыки под названием "Могучая кучка". Даргомыжский сыграл очень важную роль в формировании молодых композиторов, став как бы "крестным отцом" "Могучей кучки".

В 1859 году Даргомыжский вошел в состав русского музыкального общества. В 1867 году он был избран председателем Петербургского отделения РМО. Даргомыжский принимал участие в разработке устава первой российской консерватории.

В последние годы жизни Даргомыжский работал над последней своей оперой "Каменный гость". Поставив своей целью осуществить реформу этого жанра, он создал произведение, целиком основанное на речитативной декламации, фактически полностью сохранив текст Пушкина. Однако свой замысел композитор завершить не успел. "Каменный гость" был закончен Ц.А. Кюи, а оркестрован Н.А. Римским-Корсаковым. Умер композитор 5 (17) января 1869 года в Петербурге.

Находящееся в Туле музыкальное училище носит имя А. С. Даргомыжского. На родине Даргомыжского, недалеко от поселка Арсеньево Тульской области, установлен обелиск великому земляку - бронзовый бюст на мраморной колонне (скульптор В.М. Клыков, архитектор В.И. Снегирев). Это единственный в мире памятник А.С. Даргомыжскому. Там же создан и музей великого композитора. Арсеньевцы гордятся своим земляком и в память о нем нередко устраивают музыкальные праздники под открытым небом "Песни родины Даргомыжского".

Выдающимся театральным деятелем был Семен Иванович Томский (1852 – 1914). И хотя он в отличие от Даргомыжского был уроженцем Калужской губернии, но вся его бурная деятельность связана именно с Тулой.

Томский родился в 1852 году в г. Медыне Калужской губернии. С молодых лет связал свою судьбу с театром. К 1880 году о Томском заговорили как об одном из талантливейших провинциальных артистов. В эти годы он гастролирует в Петербурге, выступления приносят ему успех.

Возвратившись в провинцию, Томский загорается идеей создания общедоступного народного театра, несущего людям свет и радость приобщения к сокровищам культуры. Так актер становится антрепренером и театральным деятелем.

26 декабря 1893 года состоялся первый спектакль театра Томского в Туле. Он проходил в отремонтированном на личные средства антрепренера помещении летнего театра в Кремлевском сквере. Первое время публика с недоверием относилась к спектаклям Томского, плохо посещала театр. Но постепенно театр стал пользоваться успехом. Злободневный репертуар, замечательная игра актеров и прекрасная режиссура выгодно отличали театр Томского от других антреприз. Но 15 апреля 1894 года в театре происходит пожар, полностью уничтоживший деревянное здание вместе с обстановкой, декорациями, костюмами. Но Томский не опускает рук. К концу 1894 года на месте сгоревшего вырастает новое здание театра. Полным ходом идут спектакли.

Цены на спектакли театра Томского были дешевыми, таким образом, он приобщал массы к театральному искусству. Томский много работал с актерами-любителями в Туле, ставил с ним спектакли в театре «Мавритания» в Сапуновском переулке, а также на сцене Народного дома. Но власти не поддерживали его полезные начинания, даже открыто противились им. У Томского не было нормального помещения для театра, ему приходилось скитаться, а в 1907 году и вовсе отказаться от тульской антрепризы.

Лучами света были и последние постановочные работы С.И. Томского. В мае 1913 года, собрав скудные сбережения, старый актер открывает на станции Козлова Засека Московско-Курской железной дороги, близ Ясной Поляны, в одном из любимейших мест отдыха тульских рабочих и интеллигенции, летний театр. Новый театр Томского получает название «Ясная Поляна». Целью театра была пропаганда среди туляков произведений Л. Н. Толстого. Театр пользуется успехом у публики. Однако его материальное положение с первых дней являлось шатким, и вскоре театр прекратил свое существование.

Томский оказался вконец разоренным. Неудача сильно подорвала его здоровье. Томский умер в ночь на 9 января 1914 года в Туле.

Одно из самых значительных явлений в русской живописи второй половины XIX века – это творчество Василия Дмитриевича Поленова. Многогранное творчество художника, где он стремился, применить все свои дарования не знали границ. Он живописец и театральный художник, архитектор и музыкант, во многих отношениях выступал как новатор. Родился Василий Дмитриевич Поленов в Петербурге 20 мая (1 июня) 1844 года в культурной дворянской семье. Его отец - Дмитрий Васильевич Поленов, сын академика по отделению русского языка и словесности, - был известным археологом и библиографом. Мать будущего художника, Мария Алексеевна, урожденная Воейкова, писала книги для детей и занималась живописью. Способности к рисованию были свойственны большинству детей Поленовых, но наиболее одаренными оказались двое: старший сын Василий и младшая дочь Елена, ставшие впоследствии настоящими художниками. У детей были педагоги по живописи из Академии художеств.

После долгих колебаний в 1863 году он, окончив гимназию, поступает вместе со своим братом Алексеем на физико-математический факультет (естественный разряд) Петербургского университета. Одновременно по вечерам в качестве вольноприходящего ученика он посещает Академию художеств, причем занимается не, только в рисовальных классах, но так, же с интересом слушает лекции по предметам анатомии, строительному искусству, начертательной геометрии, истории изящных искусств. Перейдя в натурный класс Академии художеств уже в качестве постоянного ученика, Поленов на время оставляет университет, целиком погрузившись в занятия живописью. Сделав тем самым правильный выбор, ведь уже в 1867 году он заканчивает ученический курс в Академии художеств и получает серебряные медали за рисунки и этюд. Вслед за этим участвует в двух конкурсах на золотые медали по избранному им классу исторической живописи и с января 1868 года вновь становится студентом университета, но теперь уже юридического факультета. В 1871 году он получает диплом юриста и, одновременно с Ильей Ефимовичем Репиным, большую золотую медаль за конкурсную картину «Воскрешение дочери Иаира».

Развитие Поленова-пейзажиста в эпоху 90-х годов неразрывно связано с его жизнью на берегу Оки, которая стала в эти годы неиссякаемым источником его творческого вдохновения. Мечтая поселиться "на природе", Поленов приобрел в 1890 году небольшое имение "Бехово" в бывш. Алексинском уезде, Тульской губернии. Там им был построен по собственному проекту дом с мастерскими для друзей-художников. Усадьба была названа "Борок". Выбор нового места для жительства счастливо совпал с направлением творческих поисков Поленова 90-х годов и можно сказать, во многом способствовал успешности этих поисков. Природа района благоприятствовала развитию у Поленова влечения к эпическому пейзажу. Художник очень быстро нашел свою тему в пейзаже и с этого момента стал настоящим поэтом Оки.

Последние годы жизни Поленов провел в Борке. Он продолжал постоянно работать, вдохновляясь пейзажами Оки, где были написаны многие пейзажи мастера, он собрал художественную коллекцию для открытия общедоступного музея. Сейчас там Музей-усадьба В. Д. Поленова. Восемнадцатого июля 1927 года художник скончался в своей усадьбе и был похоронен на кладбище в Бехове.

«Алексей Степанович Хомяков не так уж хорошо известен современному читателю. Забыты все восемь томов полного собрания его сочинений. Прижизненные издания стали библиографической редкостью. И только изредка в наше время появлялись на свет его произведения в хрестоматийных сборниках, а в последние годы вышло несколько книг с его стихами и статьями, работы о его жизни и творчестве. И все-таки его творческое наследие и общественная деятельность изучены недостаточно. Для многих он - «великий незнакомец»: если известно имя, то книги далеко не всегда. Но в XIX веке он был широко известен как русский писатель, общественный деятель, один из главных идеологов славянофилов. Поражает обширный круг его интересов, трудов и знаний: поэт и драматург, богослов и философ, историк и филолог, критик и публицист, экономист и социолог, журналист и художник, изобретатель и врачеватель. Это был человек энциклопедических знаний, кипучей энергии и высокой культуры» .

А.С. Хомяков родился 1(13) мая 1804 года в Москве, в родовитой дворянской семье тульских помещиков Степана Алексеевича и Марии Александровны Хомяковых. Детские годы будущего писателя тесно связаны с Тульским краем. До 1815 года Хомяковы жили в Москве, а на лето уезжали в свое имение - село Богучарово Тульской губернии. Важно отметить, что именно в эти годы Алексей Хомяков под руководством матери получил солидное домашнее образование и хорошее воспитание. Его мать, урожденная Киреевская, была женщина властная и энергичная, с твердыми и глубокими убеждениями - религиозными, политическими, общественными. Эти качества она передала сыну. По словам современников, мать Хомякова «болела сердцем за Россию более чем за себя и своих близких». Отец был человек слабохарактерный, бесхозяйственный, но обширно начитанный и весьма интересовавшийся литературой своего времени. Он привил сыну интерес к литературной жизни, любовь к книгам и просвещению. В юности А. С. Хомяков сблизился с братьями Веневитиновыми - Дмитрием и Алексеем, участвовал в философско-эстетическом кружке «любомудров», занимался переводами из Вергилия и Горация, а в 1821 году впервые выступил в печати со своим переводом с латинского «Германия» Тацита в «Трудах Общества любителей русской словесности при Московском университете» (причем перевод был сделан им в пятнадцатилетнем возрасте); писал собственные стихи, работал над исторической поэмой «Вадим» .

С началом русско-турецкой войны 1828-1829 годов А. С. Хомяков сразу же возвращается в армию, вступает в Белорусский гусарский полк, участвует в сражениях, при этом проявляет незаурядные мужество и храбрость, за что его награждают «Анной с бантом». И вот конец войне, Алексей Степанович сразу же выходит в отставку и начинает заниматься сельским хозяйством в своих имениях в Тульской, Рязанской и Смоленской губерниях. Молодой помещик находит время и для активных занятий литературной деятельностью, сотрудничества в различных московских журналах, в 1832 году пишет вторую историческую драму «Дмитрий Самозванец».

Идейный вдохновитель славянофилов, А. С. Хомяков по своим общественно-политическим взглядам был сторонником самодержавной власти, но выступал за проведение различных реформ (созыв Земского собора, отмену смертной казни, организацию суда с участием присяжных, свободное выражение общественного мнения). Весьма знаменательно, что он требовал уничтожения крепостного права. Освобождение крестьян было его мечтою.

Живя в Богучарове и занимаясь сельским хозяйством, он принимал участие в общественных делах. На выборах в Тульский комитет по крестьянскому делу в сентябре 1858 года, где присутствовало в здании Дворянского собрания 415 дворян Тульской губернии, обсуждалось предложение о необходимости освобождения крестьян с наделом земли за выкуп. Это предложение поддержали 105 участников съезда, а среди них Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, А. С. Хомяков. Но дождаться крестьянской реформы 1861 года Хомякову не пришлось. 23 сентября 1860 года Алексей Степанович умер от холеры в селе Ивановском Рязанской губернии (ныне Данковский район Липецкой области), где успешно лечил крестьян, а вот сам не уберегся. Его похоронили в Москве, в Даниловом монастыре, но в 30-е годы XX века останки Хомякова и его жены были перезахоронены на Новодевичьем кладбище.

5) Техническая и военная интеллигенция.

Интеллигенция – это образованные, мыслящие люди, занимающиеся умственным трудом. Помимо врачей, учителей и людей искусства сюда можно отнести изобретателей и, конечно же, офицерский корпус, имевший свои представления о чести и достоинстве и служивший примером для остального образованного общества. Замечательные страницы истории Тульского края связаны с именами создателя тульской хроматической гармоники Н.И. Белобородова, конструктора легендарной «трехлинейки» С.И. Мосина, прославленных боевых генералов Д.С. Дохтурова и С.А. Хрулева, а также «командира легендарного крейсера» В.Ф. Руднева. О них и пойдет речь далее.

Первым, о ком стоит сказать – Н.И. Белобородов (1828-1912). Родился он 15 (27) февраля 1828г. в семье потомственного туляка, занимавшегося торговлей. Вскоре умерла его мать. Мальчик рос впечатлительным. Лучшим отдыхом для мальчика были поездки с отцом, управлявшим дворянским имением, в село Медвенки. «Изумрудная краса лесов и нолей, звонкие трели соловьев тревожно и радостно будоражили его воображение. Здесь, в деревенской глуши, Коля впервые познакомился с игрой на гармонике» . Мечта иметь такую чудесную игрушку осуществилась не сразу. Наконец привез с Нижегородской ярмарки семиклавиганую однорядную гармонь. Мальчик целыми днями не расставался с ней. По слуху старался подобрать народные напевы.

Тула оправлялась от пожаров. Город, сосредоточивший массы искусных металлистов и оружейников, быстро превращался в ведущий район производства гармоник в России. Заморская гостья прочно обосновалась на промышленной окраине - в Чулково. Завез ее в родные края и начал «работать» энергичный и находчивый оружейник Иван Сизов. В 1848г. фабрики Т. Воронцова и И. Сизова дали на рынок десять тысяч гармоник. Любители игры на них выступали на свадьбах, провожали новобранцев в армию и т.д.

Планы создания новой модели гармоники все больше волновали творческую натуру незаурядного гармониста. У него собирались друзья по интересу - рабочие казенного завода, гармонные мастера. Играли вместе, состязались на переигрыш. Николай Иванович, решивший серьезно заняться музыкой, неизменно задавал тон импровизи­рованным репетициям.

Осенью 1875г. Н. Белобородое договорился с прославленным мастером-гармонщиком Леонтием Алексеевичем Чулковым об изготовлении им по разработанным чертежам нечто доселе невиданного и неслыханного.

В марте 1878г. экспериментальный инструмент был закончен. Белобородов, оставив службу, с увлечением занялся изучением теории музыки, первым среди отечественных гармонистов овладел музыкальной грамотой. Консультировали его приятели - военные капельмейстеры. Много труда потребовало создание партитур, которые писались на восемь партий при составе ансамбля из 8-10 человек. Как дирижера, Белобородова отличали требовательность и целеустремленность. Он настойчиво добивался того, чтобы каждая музыкальная фраза, отдельная мелодия при исполнении соответствовали нотной записи и замыслу композитора. По заказу московского издателя в 1880г. он составил «Школу для хроматической гармонии по системе Белобородова».

1880-1890-е годы - расцвет плодотворной деятельности Н. И. Белобородова. К скромному самоучке пришли слава, признание. В репертуар слаженного коллектива теперь включались классические вещи, марши, вальсы, народные песни «По улице мостовой», «Камаринская»...

В числе тонких ценителей мастерства гармонистов был Л. Н. Толстой. Летом 1893г. оркестранты на даче Белобородова вблизи Косой Горы с удовольствием исполнили для писателя несколько народных песен. Позднее, на прогулке он вновь встретился с талантливым коллективом. Льву Николаевичу вручили почетный адрес и членский билет Музыкального общества любителей игры на хроматических гармониках. «Как-то В. Хегстрем предложил: «Не пора ли нам на люди выходить? Давайте дадим концерт». Сняли помещение, расклеили по городу афиши. Долгожданный час первой публичной гастроли настал. В малом зале Дворянского собрания десять музыкантов заняли свои места. Гармоники положены на колени (тогда еще не применяли плечевые ремни), Белобородов поднял руку... Начали с величавой увертюры к опере М. Глинки «Жизнь за царя» («Иван Сусанин»), затем исполнили чарующие мелодии Штрауса, с чувством проиграли вальс «Полярная звезда», принадлежащий перу самого седобородого дирижера, закончили русскими песнями. С того памятного 1897г. оркестр систематически выступал с концертами в Калуге, Серпухове, Алексине, Ефремове...» В 75 лет маститый музыкант передал дирижерскую палочку в надежные руки любимого соратника Владимира Хегстрема.

Сам Николай Иванович до конца своих дней проявлял живой интерес к музыкальной жизни города: посещал концерты гармонистов, встречался с видными артистами - Н. Фигнером, А. Агреневым, А. Меньшиковой, избирался почетным членом «Первого российского общества любителей игры на хроматических гармониках».

Похороны Н. И. Белобородова превратились в многолюдную процессию горячих поклонников творца поистине народного инструмента.

Без сомнения, вершиной конструкторской мысли была знаменитая винтовка Мосина. С.И. Мосин (1849 - 1902) родился в семье отставного солдата, служившего управляющим экономией и сахарным заводом у помещицы Шеле в селе Рамонь воронежской губернии. Получить начальное образование ему помогла та самая Шеле. Дальнейшее образование он, получив в 1860г. дворянство, продолжил в Воронежском кадетском корпусе, который в 1865г. переименовали в военную гимназию. В 1867г. с отличием ее окончил, поступил в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге - одно из лучших военно-учебных заведений того времени. Большое место занимали там математические науки. Специальные предметы вели известные артиллеристы. Некоторые из них лично участвовали в разработке отечественного оружия. Интерес к нему, к военной технике уже тогда появился у Мосина.

В июне 1870г. он, отлично закончив училище по первому разряду, был произведен в подпоручики и назначен во Вторую резервную конноартиллерийскую бригаду. При­мерно неся службу, Мосин готовился к поступлению в Михайловскую артиллерийскую академию для получения высшего военно-технического образования. Успешно сдав нелегкие экзамены, он в 1872г. поступил туда.

В 1875г. Мосин, окончив академию по первому разряду с чином капитана, получил назначение помощником начальника инструментальной мастерской Тульского оружейного завода. В 1883г. была создана комиссия для испытания магазинных ружей, и Мосина включили в ее состав. Представленная им переконструированная винтовка 1870г. имела в прикладе реечный магазин на 8 патронов. Мосин продолжал ее совершенствовать (разработал пять вариантов!). В 1885г. винтовка была признана лучшей из 119 других систем, и Тульскому заводу заказана тысяча винтовок для войсковых испытаний.

Сведения о работах Мосина проникли за границу. Фирма Рихтер в Париже предложила ему 600 тысяч франков за право использовать его магазин для французской винтовки. «Впервые мастерство русского конструктора получило признание в Западной Европе. Мосин, как истинный патриот, отказался от предложения» .

Продолжая работы, он в сентябре 1887 г. представил комиссии винтовку своей системы калибром в 3,15 линии (8 мм) и с прикладным реечным магазином на 8 патронов Новые возможности для ее совершенствования обеспечило создание полковником Н. Ф. Роговцевым патрона с бездымным порохом, производство которого при помощи Д. И. Менделеева освоил Охтинский пороховой завод.

В апреле 1889г. Мосина назначили и. о. председателя приемной комиссии при заводе, что способствовало успешному продолжению его работ. К середине февраля 1890г. Мосин, ведя работы в мастерской Ораниенбаумской офицерской стрелковой школы, сконструировал новый образец своей винтовки. Мосин сумел найти простое и целесообразное решение сложнейших технических задач, что блестяще проявилось в конструкции затвора, который, не имея винтов, разбирался без отвертки, и в отсечке, впервые обеспечившей правильную подачу патронов. Созданная Мосиным винтовка явно превосходила современные ей иностранные.

22 марта 1890г. Мосин вернулся в Тулу, где продолжал совершенствовать винтовку. В мае заводу было предписано изготовить 300 винтовок «по системе капитана Мосина». После Карле, Крика, Бердана завод впервые выпускал винтовку русского конструктора!

13 апреля 1891г. Ванновский представил Александру III доклад «Об утверждении образца пачечного трехлиней­ного ружья системы капитана Мосина». Но, не смущаясь явным противоречием, он предлагал именовать его «русская винтовка образца 1891г.», основываясь на том, что «в окончательной разработке винтовки участвовал не один капитан Мосин...» Здесь имелось в виду участие членов комиссии и отчасти Нагана, от которого была принята коробчатая обойма вместо лучшей пластинчатой, предложенной Мосиным.

Приказ но военному ведомству 11 мая 1891г. возвестил войскам о «введении новой пачечной винтовки уменьшенного калибра». Вопреки издавна установленной традиции, ей не было присвоено имя конструктора, и она надолго осталась безымянной

Предстояло организовать массовое производство винтовки. Мосин лично руководил разработкой технологического процесса, чертежей и лекал. Изготовление их велось в инструментальном отделе Петербургского патронного завода, куда для руководства вскоре был вызван Мосин. Подготовительные работы завершились к ноябрю 1892 г., и Тульский оружейный завод начал сдачу винтовок.

В 1894г. его назначили и. о. начальника Сестрорецкого оружейного завода. Мосина тепло проводили сослуживцы и рабочие, навсегда сохранив память о нем, как о скромном, прямом, отзывчивом человеке.

В 1895г. Воронежский кадетский корпус отмечал свое пятидесятилетие. Среди почетных гостей был окончивший его в 1867г. Мосин. На торжественном заседании 8 ноября Мосин, выражая признательность корпусу за свое образование, сказал, что «счастлив лично преподнести в дар изобретенное мною ружье». Собравшиеся восторженно приветствовали Мосина, и он впервые почувствовал «гордость общественного признания своих заслуг». Это вдохновило его на дальнейшую работу. Но в середине января 1902г. он простудился. Болезнь обострилась и при­вела к роковому концу. 26 января 1902г. Мосин скончался на пятьдесят третьем году жизни. Его проводили в последний путь родные, сослуживцы, масса рабочих. «Вместе с шашкой, поблескивая под скупым зимним солнцем, на крышке гроба лежала и его винтовка» .

Дмитрий Сергеевич Дохтуров (1756-1816) родился в семье мелкопоместных дворян и детство провел в селе Крутом Тульской губернии. В семье Дохтуровых чтились военные традиции: отец и дед Дмитрия были офицерами лейб-гвардии Преображенского полка, старейшего полка русской гвардии, сформированного еще Петром 1. В 1771г. отец отвез сына в Петербург и не без труда устроил его в Пажеский корпус. По выпуску из него (1781г.) Дохтуров получил чин поручика гвардии и начал службу в Преображенском полку. Вскоре шефом полка стал Г.Потемкин, который заметил способного офицера и в 1784г. назначил его командиром роты егерского батальона.

С 1803г. в чине генерал-лейтенанта являлся шефом Московского пехотного полка. С этим полком в составе армии М.Кутузова он принял участие в русско-австро-французской войне 1805г. Когда Кутузов, узнав о капитуляции союзников-австрийцев под Ульмом, начал отход по правому берегу Дуная, Наполеон направил на левый берег корпус Мортье, чтобы воспрепятствовать переправе русской армии через реку в районе Кремса. На Дохтурова была возложена задача обойти Мортье и нанести ему удар с тыла (удар с фронта осуществлял отряд Милорадовича). В трудных горных условиях, оставив на марше артиллерию, Дохтуров прошел по склонам Богемских гор и с тыла обрушился на французов. За вклад в победу под Кремсом он получил орден святого Георгия сразу 3-й степени.

Потом было Аустерлицкое сражение, в котором Дмитрий Сергеевич командовал первой колонной левого крыла русско-австрийской армии; в ходе неудачного сражения сохранил порядок в своих войсках при прорыве из окружения, проявив большое личное мужество. Когда русские дрогнули перед переправой, обстреливаемой сильным огнем, он первым подъехал к ней; адъютанты пытались его удержать, напомнив о жене, детях. "Нет, - ответил генерал, - здесь жена моя - честь, дети - войска мои" - и, обнажив свою золотую шпагу, бросился вперед, увлекая за собой подчиненных. Когда колонна Дохтурова, потерявшая половину своего состава, догнала русскую армию, ее уже считали погибшей. Мужество полководца сделало его имя известным всей России и за ее пределами. За Аустерлиц Дмитрий Сергеевич был удостоен ордена святого Владимира 2-й степени.

С началом русско-прусско-французской войны 1806 - 1807 гг. дивизия Дохтурова доблестно действовала при Голымине и Янкове. В сражении под Прейсиш-Эйлау Дохтуров получил ранение, но не покинул поля боя, был награжден во второй раз золотым оружием. За войну был удостоен орденов святой Анны 1-й степени, святого Александра Невского и прусского ордена Красного Орла.

Отечественную войну 1812 года генерал от инфантерии Дохтуров встретил командиром 6-го корпуса в составе 1-й армии Барклая-де-Толли. В Бородинском сражении корпус Дохтурова находился в центре боевых порядков русских войск, приняв на себя сильные атаки французов. Исключительной была роль Дохтурова в сражении под Малоярославцем 12 октября. За подвиг под Малоярославцем Дохтуров был награжден орденом святого Георгия 2-й степени.

После возвращения русских войск из-за границы Дохтуров вышел в отставку, последний год жизни провел в Москве, в своем доме на Пречистенке, где умер 14 ноября 1816г. Похоронен в монастыре Давидова Пустынь Серпуховского уезда Московской губернии.

Степан Александрович Хрулев родился 5 марта 1807 года в Москве в доме на Тверском бульваре в семье чиновника Тульского губернского правления Александра Афанасьевича Хрулева, действительного статского советника, тульского помещика, председателя гражданской палаты по выборам дворянства. В 1819 году, в 12-летнем возрасте, Степан Хрулев поступил в Тульское Александровское военное училище. Пробыв в училище шесть лет, а затем, блестяще выдержав в 1825 году окончательный экзамен при 2-м С.-Петербургском кадетском корпусе, С.А. Хрулев, по существующему в то время порядку, был прикомандирован для практического постижения военной службы к Дворянскому полку. В следующем году, в девятнадцатилетнем возрасте, был произведен в прапорщики и переведен в артиллерийскую конно-легкую № 25 роту, которая квартировала на границе с Польшей.

В период Крымской войны 1853-1856 годов, которая велась между Россией, с одной стороны, и коалицией стран, состоящей из Франции, Англии, Турции и Сардинии, с другой, за господство на Балканах, а также на Черном и Средиземном морях, с начала 1854 года С.А. Хрулев находился в Дунайской армии в распоряжении начальника инженеров генерал-адъютанта Шильдера За отличия во время военных действий на Дунае Хрулев был награжден орденами Св. Станислава 1-й ст., Св. Анны 1-й ст. с мечами и саблей, украшенной бриллиантами, с надписью «за храбрость».

С декабря 1854 года Хрулев состоял при главнокомандующем морскими и сухопутными силами русской армии в Крыму генерал-адъютанте князе Меншикове, который поручил взять штурмом Евпаторию, где находился турецкий корпус, стремившийся перерезать путь из Севастополя в Россию. Вскоре Хрулев был отозван в Севастополь и 4 марта 1855 года был назначен комендантом Корабельной стороны с подчинением Селенгинского и Волынского редутов, Камчатского люнета (названия даны по полкам, строившим и защищавшим данные укрепления), а также всех войск, расположенных в 3-м, 4-м и 5-м отделениях оборонительной линии. Хрулев был необычайно популярным боевым генералом, имевшим славу бесстрашного командира, любимого в войсках, особенно нижними чинами, приметившими, что его назначают туда, где в настоящее время труднее и опаснее всего.

Весной 1855 года с Хрулевым познакомился прапорщик Лев Толстой, будущий всемирно известный писатель, который обратился к генералу за содействием в подготовке к печати статей об обороне Севастополя, получив полное согласие. Посылая А.Н. Некрасову в журнал «Современник» рукописи статей, Л.Н. Толстой писал 30 апреля 1855 года: «Поправки к статье Столыпина сделаны черными чернилами Хрулевым, левой рукой, потому что правая ранена».

Наиболее яркий и драматичный эпизод военной биографии С.А. Хрулева связан с событиями 6 июня 1855 года. В этот день французы назначили общий штурм Севастополя, в память о 40-летии битвы при Ватерлоо. Хрулев, получив донесение о том, что на правом фланге Малахова кургана неприятель овладел батареей П.Л. Жерве, поскакал туда на своем белом коне, так хорошо известном в войсках. Бойцы, защищавшие батарею, отступали в полном беспорядке. Хрулев остановил отступление, крикнув: «Ребята, стой! Дивизия идет на помощь». Увидев 5-ю роту Севского полка, которая возвращалась с лопатами и ружьями за спиной после траншейных работ, скомандовал: «Благодетели мои, в штыки за мной!» Севцы, кинув лопаты, бросились в атаку за любимым командиром. 138 человек изобразили дивизию, которую обещал Хрулев. Попутно к ним присоединились взвод матросов и остатки оборонявшего батарею Полтавского полка. Блестящая атака горстки храбрецов, к которым подоспели шесть рот Якутского полка, против двух полков французов принесла победу, в 7 часов утра союзники отступили, и батарея Жерве опять перешла к русским. За этот славный подвиг С. А. Хрулев был награжден орденом Св. Владимира 2-й ст. с мечами и арендой в 1500 рублей на 12 лет.

27 августа 1855 года было последним днем участия С.А. Хрулева в обороне Севастополя. Генерал неотлучно находился на Малаховом кургане во главе Севского полка с образом в руке. Во время одной из атак неприятеля был ранен штуцерной пулей в большой палец левой руки с раздроблением кости, но не оставил боевого участка и продолжал руководить его обороной пока не потерял сознания. В ноябре 1855года Хрулев был уволен в Петербург для лечения.

22 мая 1870 года в два часа по полуночи генерал-лейтенант С.А. Хрулев скоропостижно скончался в Петербурге. 26 мая в Сергиевском всей артиллерии соборе прошло отпевание тела покойного, на котором присутствовал главнокомандующий войсками гвардии и Петербургского военного округа вел. кн. Николай Николаевич Старший, боевые товарищи, родственники и знакомые. 29 июля генерал Хрулев, как завещал, был похоронен в Севастополе на военном кладбище у храма Св. Николая, среди своих боевых соратников. По подписке были собраны деньги на надгробный памятник с надписью «Хрулеву - Россия». Степан Александрович Хрулев стяжал себе неувядаемую славу храброго командира-воина, его жизнь - яркая страница военной истории России и Тульского края.

В начале русско-японской войны весь мир облетела весть о подвиге русского крейсера «Варяг». Выдержан неравный бой с японской эскадрой и, не спустив флага перед неприятелем, русские моряки сами потопили свой корабль, лишённый возможности продолжать бой, но не сдались врагу. Командовал крейсером капитан 1-го ранга В.Ф. Руднев, опытный морской офицер.

Выходец из дворян Тульской губернии, Всеволод Фёдорович Руднев родился 19(31) августа 1855 года в городе-крепости Динамюнде, когда его отец, капитан 2-го ранга Фёдор Николаевич Руднев, состоял командиром Рижской брандвахты. Город этот сменил несколько названий: Динаминде, Динамюнде, Даугавгрива, Усть-Двинск, а ныне - в черте города Риги.

Предки Рудневых с 1616 года владели небольшим имением у деревни Яцкой Ясенецкого стана Венёвского уезда (ныне Новомосковский район Тульской области). Пращур Всеволода Фёдоровича, рядовой матрос Семён Руднев, отличился в бою под Азовом и за храбрость получил по указу Петра Первого чин офицера.

Отец Всеволода Федоровича, Фёдор Николаевич Руднев, был героем русско-турецкой воины 1828-1829 годов, участвовал в сражениях на Чёрном, Средиземном и Адриатическом морях, в блокаде Дарданелл и Константинополя. В 1857 году он вышел в отставку с чином капитана 1-го ранга и жил на пенсию с семьёй в деревне Яцкой в небольшом флигеле.

Отец В.Ф. Руднева умер в 1864 году, и мать, Александра Петровна, переехала с детьми в город Любань Петербургской губернии, где определила сына в местную гимназию.

15 сентября 1872 года, успешно выдержав экзамены, Всеволод Руднев поступил в Петербурге в Морское училище, единственное в тогдашней России учебное заведение, готовившее офицеров Военно-Морского Флота. По распоряжению управляющего Морским министерством Всеволод Руднев был принят на казённое обеспечение в честь боевых заслуг его отца.

С 1 мая 1873 года В.Ф. Руднев был зачислен на действительную службу и в летние месяцы 1873-1875 годов находился в учебных плаваниях по Балтийскому морю. 16 октября 1875 года его произвели в старшие унтер-офицеры. Блестяще выдержав выпускные экзамены и получив Нахимовскую премию, В.Ф. Руднев 1 мая 1876 года был произведён в гардемарины. Получив назначение на учебный фрегат «Петропавловск», он с 18 мая 1876 года по 25 августа 1877 года находился в заграничном учебном плавании.

28 марта 1893 года В.Ф. Руднев получил чин капитана 2-го ранга, а в декабре был назначен старшим офицером эскадренного броненосца «Император Николай I. В декабре 1897 года В.Ф. Руднев был назначен командиром канонерской лодки «Гремящий», которая 1 марта 1898 года ушла в кругосветное плавание, длившееся по 15 мая 1899 года. Это было первое самостоятельное кругосветное плавание Руднева на сравнительно небольшом корабле, и он провёл его успешно.

В 1900 году В.Ф. Руднев стал старшим помощником командира порта в Порт-Артуре, где была база 1-й Тихоокеанской эскадры, составлявшей основные силы Русского флота на Дальнем Востоке. В декабре 1902 года приказом по Морскому министерству В.Ф. Руднев был назначен командиром крейсера «Варяг». К этому времени он приобрёл большой опыт морской службы, проходил ее на семнадцати кораблях, из которых командовал девятью, бывал в кругосветных плаваниях и дальних походах.

В.Ф. Руднев вступил в командование крейсером 1 марта 1903 года. Обстановка на Тихом океане была напряжённой. Япония усиленно готовилась к войне с Россией, создав здесь значительное превосходство в силах.

Накануне войны «Варяг» был направлен в нейтральный корейский порт Чемульпо (ныне Инчхон). 26 января 1904 года японская эскадра из шести крейсеров и восьми миноносцев подошла к заливу Чемульпо и остановилась на внешнем рейде. На внутреннем рейде в это время находились русские корабли - крейсер «Варяг» и канонерская лодка «Кореец», а также иностранные военные корабли.

Рано утром 27 января 1904 года В.Ф. Руднев получил ультиматум японского контр-адмирала С. Уриу с требованием покинуть рейд до полудня, в противном случае они грозили открыть огонь по русским кораблям в нейтральном порту, что было грубым нарушением международного права.

В.Ф. Руднев решил идти на прорыв. Японская эскадра преградила путь в открытое море. С броненосного крейсера «Асама» раздался первый выстрел, а затем вся эскадра противника открыла огонь. Бой был жестоким. Всю силу огня японцы сосредоточили по «Варягу». Под ураганным огнём противника русские матросы и офицеры вели огонь по врагу, заделывали пробоины, тушили пожары. Меткий огонь с «Варяга» принес свои результаты: серьёзные повреждения получили японские крейсеры «Асама», «Чиода», «Такачихо», затем был потоплен один миноносец. Израненный, но не побеждённый, «Варяг» вернулся в порт. Крейсер кренился на борт, машины вышли из строя, большинство орудий было разбито. Приняли решение: снять команды с кораблей, крейсер затопить, канонерку взорвать, чтобы они не достались врагу.

Моряки «Варяга» и «Корейца» несколькими эшелонами вернулись на родину, где их восторженно встретил русский народ. Экипажи были отмечены высокими наградами: матросы - георгиевскими крестами, офицеры - орденами Святого Георгия 4-й степени. Капитан 1-го ранга В.Ф. Руднев получил чин флигель-адъютанта и был назначен командиром строившегося в Петербурге эскадренного броненосца «Андрей Первозванный», но в ноябре 1905 года за отказ принять дисциплинарные меры против революционно настроенных матросов своего экипажа он был уволен в отставку с производством в контр-адмиралы.

Последние годы жил в Тульской губернии в небольшой усадьбе при деревне Мышенки Алексинского уезда (ныне Заокский район). 7 июля 1913 года В.Ф. Руднев скончался. Могила его находится в селе Савине Заокского района Тульской области.

6) Историки Тульского края.

Итак, перейдем, наконец, к собратьям-историкам. XIX в. подарил нам целую плеяду выдающихся деятелей исторической науки. В их числе первый историк Тульского края – И.А. Афремов, Н.Ф. Андреев, И.П. Сахаров и известный археолог Н.И. Троицкий. Их труды не потеряли научной ценности и до его дня.

Иван Федорович Афремов родился 15 августа 1794г. в селе Сальницы Белевского уезда. Отец происходил из служилых дворян, увенчанных боевыми орденами, мать была сестрой ученого и писателя В. А. Лёвшина.

Подростком Ивана определили в Морской кадетский корпус. Летом 1812г. юный мичман Афремов явился к М. И. Кутузову, занимавшемуся формированием Петербургского ополчения, и попросил перевода в действующую армию. Узнавший об этом морской министр разгневал­ся на молодого патриота за нарушение воинской субординации и отправил его служить в студеный Архан­гельск. В 1817г. способный юноша получил звание флот-лейтенанта и вскоре был назначен командиром брига.

В 1828г. И. Афремова определили инспектором в Тульский кадетский корпус, где он преподавал тригонометрию, основы артиллерии и фортификации. За добросовестную подготовку кадров его произвели в майоры и наградили бронзовой медалью в память Отечественной войны 1812 года. Через шесть лет он вышел в отставку.

«История города оружейников, родного края давно увлекала И. Афремова. Он решил полностью посвятить себя любимому делу. За время службы в учебном заведении им были скрупулезно обследованы местные архивохранилища, изучены летописи. Теперь зимой он покидал свою деревушку, чтобы прослушивать циклы лекций в Московском университете, заниматься в библиотеках и богатейших архивах государственных учреждений» .

Начиная с 1825г., Афремов помещал свои сочинения в периодических изданиях, активно помогал в подготовке материалов для «Истории русского народа» Н. А. Полевого. В начале 40-х годов первая и единственная тогда в губернии газета «Тульские губернские ведомости» начала печатать очерки И. Афремова по истории, экономике, географии губернии. За эти систематические публикации его наградили дорогим подарком. Отдельные работы туляка выходили за рамки провинциального значения и были поощрены научными организациями. На собрании Русского географического общества в январе 1847г. Афремову объявили благодарность за «Описание Куликовской битвы и плана Куликова поля».

В 1850г. И. Афремов подготовил первую часть «Исторического обозрения Тульской губернии». Оно было отпечатано в типографии В. Готье за счет автора в количестве 500 экземпляров. Судьба главной книги оказалась сложной, и вышла она в свет лишь через несколько лет при поддержке бывшего в то время Тульским губернатором П. Дарагана .

Широк и разнообразен диапазон занятий И. Ф. Афремова. Он опубликовал исследования о древних российских родах, на базе личной монетной коллекции - по нумизматике, некролог В. А. Лёвгаина с обширной библиографией трудов покойного. Занимаясь астрономией, изготовил самодельный телескоп, написал трактаты «Краткая уранография» и «Геос с примечаниями». За долгую жизнь собрал прекрасную библиотеку с уникальными изданиями и старинными манускриптами, картины, гравюры.

Когда И. Ф. Афремов умер, почтить память бескорыстного гуманиста пришли и жители окрестных деревень.

Иван Петрович Сахаров (1807 – 1863) родился в семье тульского церковного служителя. Рано потеряв отца, познал горести и лишения трудовой жизни. Матери удалось пристроить сына в семинарию. В ее стенах у любознательного слушателя развился все­поглощающий интерес к истории. Много читал. Внимательно изучал, делал выписки из «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. В ходе изучения он задался вопросом об истории Тулы. «Благодаря ходатайству прогрессивных лиц, в первую очередь образованного инспектора кадетского корпуса историка И. Ф. Афремова, удалось получить официальное разрешение на посещение архивохранилищ губернского и оружейного правлений, дворянского депутатского собрания, церквей, монастырей» .

Здесь Иван Петрович выявил десятки грамот, списки с писцовых книг, тульскую разрядную книгу и прочие акты. Покровители решили отдать его первое творение «Отрывки из истории г. Тулы» в малоизвестный москов­ский журнал «Галатея». Кусочек прошлого, посвященный осаде в Тульском кремле царскими войсками восставших под руководством И. Болотникова, увидел свет в мае 1830г.

В 1832г. он опубликовал в Москве рукопись «Истории общественного образования Тульской губернии» (правда, только одну часть). В предисловии автор отмечал, что его труд служит выражением священной любви к Родине и памяти предков. После краткой географической справки приводились (в пересказе) писцовые книги тульского посада - важнейшие источники экономической и социальной жизни города. В книгу включены 53 грамоты. Они характеризуют феодальное землевладение XVI -XVII вв.

«Публикация Сахарова впервые вводила в научный оборот материалы, существенные не только для нашего края, но и для всей исторической науки» . А годом ранее он издал книжку из истории тульского посада по писцовым книгам - «Достопамятности Венева монастыря» - с посвящением своему учителю и наставнику И. Ф. Афремову.

Другая монография историка - «Достопамятности г. Тулы и его губернии» - была обнародована только в 1915г. в «Трудах Тульской губернской ученой архивной комиссии». В ней впервые предлагалась периодизация местной истории от первобытных поселений до середины 20-х годов XIX столетия. Она отражала важную роль Тулы в антикрепостнических движениях и разгроме польской интервенции, преобразованиях Петра I, в результате которых город стал крупным промышленно-торговым центром. Такая периодизация увязывала в одно целое местные и общероссийские события.

За собирание, исследование фольклора, этнографии, палеографии в 1854г. ученого избрали членом-корреспондентом Академии наук.

Вместе с именем историка, фольклориста, этнографа и палеографа И. П. Сахарова в историю тульского края вошло имя Николая Федоровича Андреева. Будучи еще неизвестным читающей публике, Н. Ф. Андреев дает критическую оценку грамотам, помещенным И. П. Сахаровым в «Московском телеграфе» за 1830г. Эта требовательность и даже педантизм в подходе к историческому источнику сохранились у Н. Ф. Андреева на протяжении всего его творчества.

Биографические источники об Н. Ф. Андрееве скудны. Отец его, губернский секретарь, владел небольшим имением Торховым, что стояло в 15 верстах от Тулы по почтовой веневской дороге. Очевидно, там и родился Н. Ф. Андреев в 1795г. (по другим сведениям - в 1797г.). По наследству Торхово перешло к Николаю Федоровичу. В 1816г. Н. Ф. Андреев поступил на службу юнкером 23-й артиллерийской бригады, а в 1824г. был уволен по домашним обстоятельствам в чине подпоручика, что давало ему основание быть внесенным во вторую часть ро­дословной книги Тульского дворянского депутатского собрания.

В 1829 -1837 гг. Н. Ф. Андреев является заседателем палаты уголовного суда; в 1844-1855 гг. он - уездный депутат дворянского депутатского собрания по Тульскому уезду; одновременно (1853-1856) занимает должность уездного судьи по Тульскому уезду. С 1856г. и до кончины он непременный член комиссии народного продовольствия. Умер Н. Ф. Андреев 15 ноября 1864г.

Однако не служба была его главным увлечением, известен он больше по своим историческим трудам. «Наибольшую ценность и интерес представляют «Прогулка по Туле и путешествия по ее окрестностям», а также «Беспристрастные замечания на «Путевые заметки по Тульской губернии», в которых автор знакомит российского читателя со своими известными земляками (историками, литераторами, переводчиками), говорит об истории Тулы и городов Тульской губернии, ее промышленности, географии, топонимике и бытобитателей» . Эти и другие его произведения важны для нас теперь как исторический источник. Серию статей в «Тульских губернских ведомостях» Н. Ф. Андреев посвятил церквам Тулы, таким, как Казанская, Всех Скорбящих Радостей при Николаевской богадельне, Успенскому девичьему монастырю и др., где он дает сведения об их строительстве, архитекторах, освящении, иконах, церковной утвари, кладбищах. С любовью описывая церкви, Н. Ф. Андреев беспокоится об их дальнейшей судьбе и задает риторический вопрос: «Неужели и существующие ныне памятники ожидает не разрушение от времени, а разрушение от рук человеческих?..» Действительно, многие церкви в наше время сохранились лишь в его описаниях.

Судьба была благосклонна к Н. Ф. Андрееву и подарила ему незабываемую встречу с Гоголем, воспоминания о которой автор оставил потомкам на страницах «Тульских губернских ведомостей». История нашего края была бы беднее без имени этого незаурядного историка и писателя.

7) Л.Н. Толстой.

В своей курсовой работе мы, разумеется, не могли не коснуться творчества и личности нашего гениального земляка Льва Николаевича Толстого. Понимая, однако, всю его неординарность и неисчерпаемость как писателя, так и человека, мы позволили себе лишь приблизиться к нему с точки зрения нашего скромного исследования в плане его принадлежности к разряду тульской интеллигенции по образу мысли и общественной значимости, используя в качестве подтверждения высказывания самого Льва Николаевича, а также воспоминания его родных и современников.

Начать хотелось бы со слов старшей дочери Льва Николаевича Т.Л. Сухотиной-Толстой:

« Будучи совсем молодым человеком, он гордо объявил, что его герой, которого он любит всеми силами души, это – Истина. И до того дня, когда он слабеющим голосом сказал своему старшему сыну, своему «истинному другу», что он любит Истину, он никогда не изменял этой Истине. «Узнаете Истину, и Истина сделает вас свободными». Он это знал и служил Истине до смерти» .

А вот слова самого Толстого о человеке: «Человек в своей жизни – то же, что дождевая туча, выливающаяся на луга, леса, поля, сады, пруды, реки. Туча, выливаясь, освежила и дала жизнь миллионам травинок, колосьев, кустов, деревьев, и теперь стала светлой, прозрачной и скоро совсем исчезнет. Так же и жизнь доброго человека; многим и многим помог он, облегчил жизнь, направил на путь, утешил и теперь изошел весь и, умирая, уходит туда, где живет одно вечное, невидимое, духовное…»

Как писал Леонид Леонов, цитируя Толстого, Лев Николаевич принадлежал «к тем людям, которые, «может быть и рады были бы не мыслить и не выражать того, что заложено им в душу, но не могут не делать этого, к чему влекут их две непреодолимые силы: внутренняя потребность и требование людей». Великий художник, он в тоже время был ненасытного жизнелюбия человек, который в пятьдесят лет сел за изучение древних языков, ради ознакомления с первоисточниками общеизвестных истин. Всякий звук жизни вызывал гулкое эхо в его душе, ничто не ускользало от его нетерпеливого и деятельного внимания – философия истории, сословная архитектура государства, задачи педагогики и воспитания, смертная казнь и голод в Поволжье, деньги и землевладение в России, духоборческая эпопея, вопросы веротерпимости, бессмертия и воли…»

Теперь об общественной и педагогической деятельности Льва Николаевича. В том числе о работе его мировым посредником и создании школьной системы. Как писал правнук писателя – Илья Владимирович, «Толстой знал, что местные дворяне были против его назначения посредником, был готов к столкновению с крепостниками. Но принял должность, потому что, по его словам, «не посмел отказаться перед своей совестью» <…> Он считал, что попал в мировые посредники совершенно неожиданно и что вел дела самым хладнокровным и совестливым способом» .

Отдельно хотелось бы написать о педагогической деятельности Толстого. Как говорил сам Толстой о своей школе, она «развивалась свободно, из начал, вносимых в нее учителем и учениками. Несмотря на все преимущество влияния учителя, ученик всегда имел право не ходить в школу и даже, ходя в школу, не слушать учителя. Учитель имел право не пускать к себе ученика и имел возможность действовать всей силой своего влияния на большинство учеников, на общество, всегда составляющееся из учеников… При нормальном, ненасильственном развитии школы, чем более образовываются ученики, тем они становятся способнее к порядку, тем сильнее им самим чувствуется потребность порядка, и тем сильнее на них влияние учителя» . В этом новизна подхода к обучению и воспитанию.

Сам Толстой в 1861г. в одном из писем сообщал: «Есть у меня поэтическое прелестное дело, от которого нельзя оторваться, - это школа… Нельзя рассказать, что это за дети – их надо видеть… Подумайте только, что в продолжение двух лет, при совершенном отсутствии дисциплины ни один и ни одна не были наказаны. Никогда лени, грубости, глупой шутки, неприличного слова» .

«Толстой глубоко и всесторонне изучал химию и физику, законы органического и неорганического мира… Он ничего не принимал на веру и поэтому проделывал предварительную огромную работу ученого-теоретика и ученого-экспериментатора, формируя, таким образом, свое научное мировоззрение.

Того же он требовал и от учеников: активного мышления, сомнения и проверки истинности того, что считается общепринятым. Больше всего он ценил в детях их самобытность, любознательность, ненасытное стремление к знаниям. Этими же чертами должен обладать и учитель» .

Закончить хотелось бы словами А.Ф. Кони: «Отношения между семьею графа и соседями были просты и естественны. Обитатели яснополянского дома были старыми и добрыми знакомыми, готовыми во всякое время прийти на помощь в болезни, несчастии и недостаче,- лечить и советовать, похлопотать и понять чужую скорбь. Все это, однако, совершалось без заигрывания и заискивания и без холодного, брезгливого исполнения долга по отношению к «меньшому брату». Таким же характером отличалось и обращение крестьян со Львом Николаевичем… В их глазах Толстой был не только участливый, но и сведущий человек. Недаром мне рассказывали, как крестьяне в своих отзывах про него говорили: «Это мужик умственный, хотя и барин» . Крестьяне не умели другими словами выразить свое представление об истинной интеллигентности, но чувствовали ее в своем барине и ценили его за это, показывая таким образом, что понятие «интеллигенция» - вне сословных условностей, и мы считаем, что это действительно так.

Заключение.

Итак, подведем итоги. В работе рассмотрена проблема определения термина «интеллигенция», различные взгляды на его трактовку и содержание. Кроме того своим исследованием мы попытались дать объяснение специфики провинциальной интеллигенции на примере тульских ее представителей. Для этого были использованы как биографические данные отдельных личностей и их личный вклад, так и анализ деятельности их общественных организаций. Выяснилось, что особенности провинциальной интеллигенции, прежде всего в ее удаленности от большой политики и столичных интриг, близость к простому люду, знание его насущных проблем и необходимость решать эти проблемы. Она играла роль духовного наставника и защитника. Очень показательна также роль тульских губернаторов, тесно сотрудничавших с интеллигенцией и участвовавших в осуществлении многих социально значимых проектов.

Итого нужно отметить, что интеллигенция – понятие многогранное и уникальное. Российская интеллигенция качественно отличается от западной и выполняет совершенно иные функции в обществе, это духовная элита общества. И здесь Бердяев абсолютно прав.

Список источников и литературы.

1. Ожегов С.И., Толковый словарь русского языка, М., 2007г.

2. .Алдобаев А.И., Люди своей судьбы, Тула, 2005г., -252с

3. Афанасьев А.Д., Тульский библиографический словарь, в 2 тт., Тула, 1996г.

5. Вепренцева Т.А., Общественно-политическая деятельность тульской интеллигенции в 60-е годы XIX – начало XX вв., Тула, 2003г.

6. Вестник Тульской православной гимназии, №5.

7. Голейзовская Л., Лев Толстой и Ясная Поляна, М., 1981г., -263с.

8. Гордость земли Тульской, в 2 тт., т.2,Тула, 1991г., -397с.

9. Королева Л.И., Тульские губернаторы, Тула, 1997г., -96с.

10.Лазарев В.Я., Тульские истории, Тула, 1977г., -351с.

11.Романов Д.М., Полководец Д.С.Дохтуров, Тула, 1979г., -108с.

Русская интеллигенция при Александре II

дипломная работа

I. Русская интеллигенция XIX века: понятие, формирование, состав

Начиная данное исследование, необходимо обратиться к терминологии, а точнее - к главному понятию, не уяснив которое, трудно будет разобраться в главной проблеме. Итак, обратимся к истории термина "интеллигенция".

Словарь С.И. Ожегова определяет понятие "интеллигенции" следующим образом: "Интеллигенция - люди умственного труда, обладающие образованием и специальными знаниями в различных областях науки, техники и культуры; общественный слой людей, занимающихся таким трудом". По мнению В. Даля, интеллигенция - "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей".

Часто это понятие выводят из латинского intelligentia - "понимание, познавательная сила, знание". На самом деле первоисточником его является греческое слово noesis - "сознание, понимание их высшей степени". Этот концепт противопоставлялся более низким степеням сознания - dianoia - "образ мыслей, размышление" и episteme - "научное знание", и объединяла их как высшая категория. Затем уже в римской культуре возникло собственно слово intelligentia, означавшее сначала просто "хорошая степень понимания, сознания", без греческих тонкостей. Лишь к закату Рима оно приобрело тот смысл, в котором и перешло в классическую немецкую философию, во французскую науку.

В Россию понятие "интеллигенция" проникает трудами Гегеля, Шеллинга, а также французских авторов. Первые русские переводчики Шеллинга переводили его термин "Intelligenz" как "разумение", а заглавие книги Ипполита Тэна "De lintellegence" как "об уме и познании". Именно в таком отвлеченно-философском смысле слово и стало употребляться в русском языке.

Долгое время считалось, что собственно русское слово "интеллигенция" было введено в 1860-е годы Боборыкиным, о чем он и сам говорил в начале XX века: "Около сорока лет назад, в 1866 г., в одном из своих драматических этюдов я пустил в обращение в русский литературный язык как жаргон <...> слово "интеллигенция", придав ему то значение, какое оно из остальных европейских языков приобрело только у немцев: интеллигенция, т.е. самый образованный, культурный и передовой слой общества известной страны. Тогда же я присоединил к нему одно прилагательное и одно существительное <...> интеллигент и интеллигентный".

На самом же деле, во-первых, слово впервые было употреблено В.А. Жуковским в 1836г., а во-вторых, в 1866 г. Боборыкин употребил его вовсе не в том значении, о котором писал спустя почти полвека. Однако обо всем по порядку. Согласно исследованию С.О. Шмидта, слово "интеллигенция" присутствует в дневниковой записи В.А. Жуковского от 2 февраля 1836г. В ней идет речь о возмутительном случае, когда сразу после пожара с сотнями жертв у Адмиралтейства, почти рядом, на Невском в тот же день состоялся веселый бал в доме В.В. Энгельгардта. Бал превратился чуть ли не в беснование, где участвовали многие петербургские дворяне, "которые у нас представляют,- иронично замечает Жуковский,- всю русскую европейскую интеллигенцию" и где "никому не пришло в голову (есть исключения), что случившееся несчастье есть дело всеобщее". Иначе говоря, поэт не осознает еще интеллигенцию как специфическое русское явление (примечательно, кстати, что и сейчас некоторые ученые, занимающиеся проблемой интеллигенции, не признают исключительно русского содержания понятия, о чем будет сказано позже).

Возвращаясь к Боборыкину, нужно отметить, что он впервые употребляет это слово в 1866 году в статье о парижских театральных постановках в совершенно ином значении, нежели современное: "Постановки театра Шатле больше, чем постановки других театров, нравятся массе, без различия интеллигенции и общественного положения", т.е. здесь скорее имеется ввиду философское понятие ума, интеллекта, нежели принадлежности к определенному социальному слою. И все же, отказывая Боборыкину в пальме первенства в использовании слова "интеллигенция", нельзя отрицать вклад писателя в привлечении внимания к данному понятию.

Помимо него термин "интеллигенция" имел хождение и у других авторов 1860-х годов, таких, как Н.Шелгунов, И. Аксаков, П. Ткачев. Причем, при общей неопределенности, колебании между абстрактным и собирательным значениями, у революционно-демократического лагеря есть свои трактовки понятия "интеллигенция". Ткачев, в частности, называл ее "образованным меньшинством": "по своему строго критическому отношению к окружающим ее явлениям, по смелости своей мысли она ни в чем не уступает лучшей части западноевропейской интеллигенции", и "здоровые мысли и понятия, которые в наше время стали распространяться и утверждаться в небольшом кружке нашей интеллигенции", привели к тому, что "барская интеллигенция" должна была стушеваться перед другою, вышедшею из другого класса людей".

К 1870-м годам утверждается понятие интеллигенции как социальной группы со своими отличительными особенностями. В словаре В. Даля, еще раз напомним, она определяется как "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей". А все тот же Боборыкин в начале ХХ века определял ее следующим образом, отобразив по сути основные черты: "интеллигенция, т.е. самый образованный, культурный и передовой слой общества известной страны. <...> собирательная душа русского общества и народа. <...> избранное меньшинство, которое создало все, что есть самого драгоценного для русской жизни: знание, общественную солидарность, чувство долга перед нуждами и запасами родины, гарантии личности, религиозную терпимость, уважение к труду, к успехам прикладных наук, позволяющим массе поднять своё человеческое достоинство".

Говоря, однако, о явлении интеллигенции как присущем единственно русской действительности, нельзя пройти мимо работ П. Марселя, П. Потье, П. Габильяра, А. Беранже, которые писали о существовании во Франции так называемых "интеллигентных пролетариев". В частности, Анри Беранже так характеризует людей этого слоя: "… на дне общества есть люди, рожденные бедняками, как например сыновья крестьян, рабочих, мелких служащих или даже крупных, но неимущих чиновников, люди трудолюбивые, склонные к порядку, приобретшие усидчивым трудом и лишениями значительные знания, люди, требующие известного положения в обществе, соответственно тем преимуществам, какие им дает университетская степень, наконец, люди, не имеющие ничего общего с богемой, с строптивыми упрямцами и с отбросами сословий, а наоборот, личности дисциплинированные, покорные, готовые и желающие сделаться настоящими буржуа и кончающими тем, что впереди у них остается только один голод. Вот это и есть интеллигентные пролетарии".

Он приводит и статистику французского интеллигентного пролетариата, выделяя следующие категории интеллигентных пролетариев: 1) пролетарии среди врачей; 2) среди адвокатов и судей; 3) среди профессоров и учителей; 4) среди инженеров; 5) среди офицеров;

6) среди чиновников; 7) среди представителей художественных профессий; 8) среди студентов; 9) в пролетариате - "преисподней голодающих оборванцев, с университетскими дипломами".

Необходимо отметить также мнение отдельных отечественных ученых, подвергающих сомнению исключительность русской интеллигенции. К числу таких можно отнести К.Б. Соколова. Он заявляет о существовании интеллигенции в Германии, Японии, Индии, США и др., ссылаясь на труды Г. Померанца, В. Страды, и приводя собственные аргументы. И, если с Померанцем, который говорит о том, что "... интеллигенция... складывается в странах, где сравнительно быстро принялась европейская образованность и возник европейски образованный слой, а социальная "почва", социальная структура развивалась медленнее, хотя иногда, по-своему, и очень быстро" и при этом "эта "почва" надолго сохраняла азиатские черты", можно согласиться в силу похожего характера развития русской культуры, где народная культура и культура образованного слоя развивались практически независимо друг от друга, то мысли, высказанные В. Страдой, носят спорный характер. Он пишет, что "русская интеллигенция при всех ее особенностях, не есть что-то уникальное, а часть сложного исторического явления - европейской интеллигенции нового времени". По его мнению, последняя появилась во Франции в эпоху Просвещения, которому и отводилась решающая роль при формировании современного типа интеллектуала, в том числе и русского. Получается, что он не разделяет понятия интеллектуалов и интеллигенции, что не совсем правильно, поскольку интеллигент в отличие от интеллектуала - по сути просто работника умственного труда, образованного человека, сочетает в себе еще и функции носителя норм нравственности, национального самосознания, просветителя, ведущего за собой остальной народ к духовной свободе, миру и гармонии. Другое дело, что методы достижения этих целей приобретали порой столь кровавый характер, что сводило на нет благородные стремления, но этот вопрос будет нами рассмотрен в данном исследовании позднее.

Занимательна тут точка зрения П.Н. Милюкова, отмечавшего, что "интеллигенция вовсе не есть явление специфически русское". И при этом он, так же, как и Беранже, упоминал интеллигентный пролетариат. Милюков отмечал, что появление во Франции "особого класса, стоящего вне сословий и занятого профессиональным интеллигентским трудом, ведет к образованию интеллигентского пролетариата...". Есть, по его убеждению, интеллигенция и в Англии, причем она стоит "особенно близко по самому характеру идеологии к русской интеллигенции". Что же касается Германии, то в ней, по словам Милюкова, еще в 30-х - начале 40-х годов XIX в. учащейся молодежью было создано типично интеллигентское движение "Молодая Германия", состоявшее из журналистов и литераторов.

Так же Милюков говорит об эпохах, "как 40-50-е годы, когда интеллигентский тип становится интернациональным в Европе, будучи объединен в кружках политической эмиграции".

Вопрос о соотношении терминов "интеллигенция" и "образованность" Милюков решает представлением их в виде двух концентрических кругов. "Интеллигенция - тесный внутренний круг: ей принадлежит инициатива и творчество. Большой круг "образованного слоя" является средой непосредственного воздействия интеллигенции". Таким образом Милюков подводит веские основания под вывод об интернациональности понятия интеллигенции.

Соколов же в качестве аргументов приводит такую же, как и в России, оторванность "верхушки", от народа во Франции и Германии конца XVIII века. По его словам, "только образованная парижская аристократия была знакома с достижениями науки, занималась литературой и изящными искусствами. В тоже время провинциальные дворяне Гаскони, Прованса, Шампани, Бургундии не всегда знали грамоту". Здесь мы имеем дело с сословным делением, но интеллигенция - внесословна. Интеллигенция сама есть социальный слой, в который входят люди разного происхождения. К тому же, автор сам себе противоречит, противопоставляя "парижскую аристократию" "провинциальным дворянам Гаскони", т.е. одних дворян он, таким образом, причисляет к народу, а других - ставит над ним.

Что касается упоминания Соединенных Штатов Америки, то здесь достаточно вспомнить, каким образом и из кого формировалось их население. Далее, Америка - государство, построенное, по сути заново, "с нуля", и совсем на иных принципах. Там сословия размывались и во главу угла ставилась (да и ставится) предприимчивость, умение зарабатывать любыми способами. О какой интеллигенции, о какой нравственности может идти речь там, где господствовали принципы индивидуализма и материальной обеспеченности. Очень точно один американский президент выразил сущность своей страны - "дело Америки - бизнес".

В противовес подобным высказываниям Соколова и его единомышленников можно привести два совершенно противоположных мнения: В. Кормера и И. Берлина. Так, Кормер следующим образом определял специфику интеллигенции как явления русской культуры: "Исходное понятие было весьма тонким, обозначая единственное в своем роде историческое событие: появление в определенной точке пространства, в определенный момент времени совершенно уникальной категории лиц (...), буквально одержимых еще некоей нравственной рефлексией, ориентированной на преодоление глубочайшего внутреннего разлада, возникшего меж ними и их собственной нацией, меж ними и их же собственным государством. В этом смысле интеллигенции не существовало нигде, ни в одной другой стране, никогда". И хотя всюду были оппозиционеры и критики государственной политики, политические изгнанники и заговорщики, люди богемы и деклассированные элементы, но "никогда никто из них не был до такой степени, как русский интеллигент, отчужден от своей страны, своего государства, никто, как он, не чувствовал себя настолько чужим - не другому человеку, не обществу, не Богу - но своей земле, своему народу, своей государственной власти. Именно переживанием этого характернейшего ощущения и были заполнены ум и сердце образованного русского человека второй половины XIX - начала XX века, именно это сознание коллективной отчужденности и делало его интеллигентом. И так как нигде и никогда в Истории это страдание никакому другому социальному слою не было дано, то именно поэтому нигде, кроме как в России, не было интеллигенции". Исайя Берлин сказал об этом боле сжато, но не менее глубоко: "Не следует путать интеллигенцию с интеллектуалами. Принадлежащие к первой считают, что связаны не просто интересами или идеями; они видят себя посвященными в некий орден, как бы пастырями в миру, назначенными нести особое понимание жизни, своего рода новое евангелие".

Относительно вопроса происхождения русской интеллигенции, можно обозначить несколько вариантов генезиса. Одна из традиций отечественной культуры, наиболее отчетливо заявленная русским народничеством, а затем и марксизмом (Н.К. Михайловский, Г.В. Плеханов, В.И. Ленин), - начинать историю русской интеллигенции с возникновения разночинства - в 40-е годы-XIX в. в лице наиболее ярких его представителей и идейных вождей -- В.Г. Белинского и А.И. Герцена. Следующее поколение разночинной интеллигенции (Н.Г. Чернышевский, Н.А. Добролюбов, Д.И. Писарев и другие "шестидесятники") продолжило и радикализировало взгляды людей, представлявших не то или иное сословие или класс, но "чистую мысль", дух (нации или народа), воплощенное искание истины, справедливости, разумной действительности. Таким образом, "разночинское" обоснование русской интеллигенции объясняет не только ее отвлеченную духовность, но и знаменитую ее "беспочвенность", разрыв со всяким сословным бытом и традициями, ее социальную неукорененность, скитальчество, "отщепенчество".

Другая традиция истолкования генезиса русской интеллигенции связывает его с истоками русского вольномыслия ("вольтерьянства" и политической оппозиционности); в этом случае родоначальниками русской интеллигенции оказываются А.Н. Радищев, Н.И.Новиков (к этой точке зрения по-разному склонялись Ленин и Бердяев); Д.Н. Овсянико-Куликовский начинал свою историю русской интеллигенции с момента публикации "Философического письма" П.Я. Чаадаева, положившего начало национальному нигилизму отечественных мыслителей (своего рода оборотной стороны русской мессианской идеи) . Именно острота постановки Чаадаевым проблемы национальной самобытности русской культуры и российской цивилизации в контексте мировой культуры вызвала почти двухвековую полемику русских "западников" и "славянофилов" вокруг вопроса о ценностной самоидентичности русской культуры и породила множество оригинальных гипотез и концепций духовно-цивилизационного своеобразия России и русской культуры.

Тем самым происхождение русской интеллигенции связывалось, во-первых, с культурным европеизмом, распространением просвещения, развитием наук, искусств и вообще возникновением специализированных форм культуры (которых в Древней Руси с ее культурным синкретизмом не существовало) и их обслуживающих профессионалов; во-вторых, с обретаемыми навыками религиозной и политической свободы мысли, слова, печати, тем более трудными для России, что "рождались они в жестком противостоянии политическому деспотизму и авторитаризму, традиционализму и религиозно-духовному догматизму, цензурным гонениям и запретам, - в отсутствие сложившегося общественного мнения, традиций гражданского общества, правового государства (т.е. в принципиально иных социокультурных условиях по сравнению с западноевропейскими свободами)".

Третья традиция (Д.С. Мережковский и М.О. Гершензон) возводила истоки русской интеллигенции ко временам петровских реформ и к самому Петру, признаваемому первым русским интеллигентом, стремившимся "по своему образу и подобию" сформировать отряд послушных его воле "птенцов гнезда Петрова". Сюда же относится традиция осмыслять успехи просвещения в России в связи с державной волей просвещенного монарха (Петр I, Елизавета, Екатерина II, Александр I, Александр II т.д.). Эта традиция исследования генезиса русской интеллигенции была плодотворна тем, что обозначала драматическую коллизию, сопровождавшую в дальнейшем всю историю русской интеллигенции - сложные взаимоотношения интеллигенции с властью и государством. С одной стороны, интеллигенция "рекрутирована" властью, ее деятельность мотивирована гражданским долгом перед Отечеством, его духовным благом и процветанием; с другой - интеллигенция сама творит себя, а не порождена властью, она самоопределяет смысл и цели своей деятельности, связанной с творчеством и распространением культуры, общечеловеческих ценностей, идеалов Разума и просвещения, а не служит лишь интеллектуальным, культурным орудием политической воли самодержавного монарха и его бюрократического аппарата.

Четвертая традиция осмысления культурно-исторических истоков русской интеллигенции связана с поисками более глубоких - древнерусских - ее корней. Так, в многовековой- "пятиактной" - трагедии русской интеллигенции Г.П. Федотов видел и многовековую же ее предысторию: целых два "пролога" к ней - в Киеве и Москве. Иначе говоря, по Г. Федотову, первые "интеллигенты" на Руси - при всей условности их отнесения к интеллигенции - это православные священники, монахи и книжники киевского и московского периодов древнерусской культуры. "В этом случае история (точнее - предыстория) русской интеллигенции уходит во мглу веков и теряется чуть ли не у истоков Крещения Руси"; однако такой подход к исследованию русской интеллигенции раскрывает важные смысловые составляющие понятия "интеллигенция" - органическая близость древнерусской "протоинтеллигенции" к народу (своим бытом, языком, верой) и вместе с тем - отчужденность, оторванность от него, от народного творчества (культурный аристократизм, византинизация идеалов жизни, нравственности, эстетики).

Пятая традиция трактовки интеллигенции в отечественной культуре связана с вкладом русского марксизма, впитавшего, в большевистском варианте, идеологию "махаевщины" (доктрины, автором которой по праву считается В.К. Махайский и которая объявляет интеллигенцию классом, враждебным революции, в то время как основой революции оказываются деклассированные элементы, люмпен-пролетариат). Согласно этой интерпретации, интеллигенция не находит определенного места в социально-классовой стратификации общества: это не класс, а "прослойка" между трудящимися и эксплуататорами; интеллигенция "вербуется" из недр трудящихся, однако ее труд, знания, продукты умственного труда являются "товаром", который заказывается и оплачивается главным образом эксплуататорскими классами, превращаясь тем самым в форму идеологического обмана и самообмана трудящихся. Интеллигенция, таким образом, предстает в качестве ученых "лакеев", "приказчиков", "прислуги" эксплуататорских классов (помещиков и буржуазии), а создаваемые ею произведения культуры, в соответствии с поступившим "социальным заказом", оказываются опасными и вредными для народа, т.е. подлежат изъятию, исправлению, переосмыслению с новой классовой точки зрения, т.е. целенаправленной селекции. Отсюда - новая роль революционной цензуры, партийно-государственного контроля за интеллигенцией, ненадежной и продажной, лицемерной и склонной к политическому предательству.

Что же на самом деле представляет собой интеллигенция? Об этом идет многолетний спор, как мы уже успели убедиться, на страницах литературных и научных журналов, книг. Существуют сотни определений для интеллигенции. И на одной из недавних конференций, посвященных этой проблеме, было названо целых 24 критерия, "раскрывающих понятия интеллигенция и интеллигентность".

Один из коренных вопросов - вопрос о происхождении интеллигенции, о котором мы выше упоминали, говоря о направлениях в толковании данного понятия. Сейчас же рассмотрим вопрос более детально. Серьезная дискуссия относительно происхождения интеллигенции развернулась в начале ХХ века на страницах сборников "Вехи", "Из глубины". Здесь надо сказать о схожести взглядов в плане времени появления интеллигентов в России. "Созданием Петровым" именует интеллигенцию С.Н. Булгаков. М.О. Гершензон так же утверждает, что "наша интеллигенция справедливо ведет свою родословную от Петра". М.И. Туган-Барановский не отстает и видит Петра "одним из первых русских интеллигентов". Несколько иных взглядов придерживался Струве, считавший, что "интеллигенция как политическая категория, объявилась в русской исторической жизни лишь в эпоху реформ и окончательно обнаружила себя в революцию 1905-1907 гг. Идейно же она была подготовлена в знаменательную эпоху 40-х гг. <...> Восприятие русскими передовыми умами западноевропейского социализма - вот духовное рождение русской интеллигенции в очерченном нами смысле". Однако тогда же появились разночтения касательно "духовных отцов" русской интеллигенции. В их качестве выступали Белинский, Бакунин, Некрасов, Герцен, Чаадаев. В написанной позже работе Бердяев считал таковым Радищева: "Родоначальником русской интеллигенции был Радищев, он предвосхитил и определил ее основные черты. Когда Радищев в своем "Путешествии из Петербурга в Москву" написал слова "Я взглянул окрест меня - душа моя страданиями человеческими уязвлена стала", - русская интеллигенция родилась". И вообще сам процесс исторического зарождения интеллигенции в России сопровождался, по словам Бердяева, мученичеством. Говоря о вынесенных Екатериной II приговорах, он заключает: "Так встречено было образование русской интеллигенции русской властью". Особым типом интеллигента являлся, по Бердяеву, А.С. Пушкин, которого тот называл "единственным ренессансным русским человеком, который соединил в себе сознание интеллигенции и сознание империи".

Необходимо так же отметить неоднозначность выводов и в отношении сущности интеллигенции. И, если Н.А. Гредескул писал в начале 19 - го века о том, что "интеллигенция" в смысле "ума и "понимания", так же как в смысле "нравственной чуткости", существует, конечно, у всех народов и во все времена", то Бердяев в середине столетия был уверен в том, что "русская интеллигенция есть совсем особое, лишь в России существующее, духовно-социальное образование". А, выстраивая ступени восхождения интеллигенции к статусу роковой, судьбоносной для России категории, Н.А. Бердяев отдает должное разностороннему влиянию на этот процесс Чаадаева и Хомякова, Герцена и Бакунина, славянофилов и западников, народников и марксистов. Он исследует, как меняется характер и тип русской интеллигенции при переходе от преимущественно дворянского состава (40-е годы 19-го столетия) к разночинскому (60-е годы), говорит о возникновении в России "интеллигентного пролетариата" (вспомним Беранже) и большой роли "интеллигентов", вышедших из духовного сословия".

Немалую роль "церковной интеллигенции", правда, уходящей корнями в средневековье, признает современный исследователь Т.П. Белова, отмечающая, что ее "необходимо признать "первой русской интеллигенцией", так как именно с ней связано возникновение личностного самосознания и пробуждения русского национального самосознания".

Свое мнение о сущности интеллигенции имеет и В.Л. Семенов, который считает, что по своим историческим корням интеллигенция как бы разделяется на две части. Одна из них, органичная традиционному российскому обществу, имела своими истоками летописную культуру Древней Руси. Другая - представляла продукт силовых "прививок" Западной цивилизации на российское "древо". Вместе с тем автор отмечает, что "начало русской интеллигенции в узком смысле... понятия было положено реформами Петра I, ... но уже в 1870-х гг. радикальная молодежь стала утверждать: право носить титул интеллигентов принадлежит только ей одной". Хотя, пишет автор, исключение из состава интеллигенции "не революционеров" равнозначно искажению истории России.

А О.В. Туманян приходит к выводу, что "в дореволюционной России интеллигенция формировалась практически изо всех социальных групп и классов, как традиционно стоящих во главе общества, так и из простых людей".

Касательно формирования интеллигенции, уместно упомянуть Иванова-Разумника, писавшего, что интеллигенция как слой существовала с середины ХVIII века, а до того были лишь отдельные интеллигенты, такие как Курбский, Котошихин, Хворостинин, Татищев.

Мы придерживаемся относительно генезиса интеллигенции точки зрения, озвученной Д.С. Мережковским и М.О. Гершензоном, уводивших корни интеллигенции к времени петровских реформ.

В целом же относительно сути вопроса о специфике русской интеллигенции уместно привести как вывод слова О.К. Ермишиной: "Проблема выделения интеллигенции в отдельную социальную страту остается одной из наименее изученных. Представляется, что одной из серьезных причин этого положения в отечественной историографии является сложность вычленения интеллигенции из сословной структуры российского общества, которая окончательно оформилась в XVIII веке".

По нашему мнению, наиболее полно понятие и сущность интеллигенции выразил в своей работе "Культура и интеллигенция" Виталий Владимирович Тепикин. Под интеллигенцией он мыслит (и здесь мы с ним согласны) "особую социально-профессиональную и культурную группу людей, занятую преимущественно в сфере умственного труда, обладающую способностью чуткости, такта и мягкости в проявлениях, ответственную за поступки и склонную к состоянию самоотречения". Помимо определения чрезвычайно интересны признаки интеллигенции, выделенные им:

"1.передовые для своего времени нравственные идеалы, чуткость к ближнему, такт и мягкость в проявлениях;

2.активная умственная работа и непрерывное самообразование;

3.патриотизм, основанный на вере в свой народ и беззаветной, неисчерпаемой любви к малой и большой Родине;

4.творческая неутомимость всех отрядов интеллигенции (а не только художественной ее части, как многими принято считать), подвижничество;

5.независимость, стремление к свободе самовыражения и обретение в ней себя;

6.критическое отношение к действующей власти, осуждение любых проявлений несправедливости, антигуманизма, антидемократизма;

7.верность своим убеждениям, подсказанным совестью, в самых трудных условиях и даже склонность к самоотречению;

8.неоднозначное восприятие действительности, что ведет к политическим колебаниям, а порой - и проявлению консерватизма;

9.обостренное чувство обиды в силу нереализованности (реальной или кажущейся), что иногда приводит к предельной замкнутости интеллигента;

10.периодическое непонимание, неприятие друг друга представителями различных отрядов интеллигенции, а также одного отряда, что вызвано приступами эгоизма и импульсивности (чаще всего характерно для художественной интеллигенции).

Принимая во внимание признаки интеллигенции, предложенные нами, надо знать пропорциональный критерий, предполагающий достаточное количество признаков для конкретного индивида-интеллигента. Видно, хватит половины из 10, чтобы человека можно было назвать интеллигентом. Но - в общем значении".

Прежде чем приступить к вопросу о составе интеллигенции, необходимо обозначить основные классификации. В основу одной из них положена принадлежность представителя данного слоя к определенной профессии, что является характерным признаком многих словарей, как советского периода, так и современности. Так в определении из словаря С.И. Ожегова идет четкий принцип принадлежности к интеллектуальным профессиям. То же наблюдается и в определениях, данных в Советском Энциклопедическом словаре и в энциклопедии социологии, хотя отдельные исследователи, как например В.С. Меметов, не согласны с такой трактовкой термина и считают, что: "Подавляющее большинство исследователей по-прежнему подходят к этому понятию как к некой общности всех профессионально образованных людей. При этом ни у кого не вызывает возражений тот факт, что в современном "образованном слое" сплошь и рядом встречаются безнравственные, ничего не имеющие общего с интеллигенцией и интеллигентностью люди". Четкую классификацию по профессиональному признаку мы также видим у В.Р. Лейкиной-Свирской - она делит интеллигенцию на следующие группы:

Чиновники, офицеры, духовенство;

Технические кадры;

Учителя средней и начальной школы;

Работники науки;

Цех литературы.

Мы бы отнесли сюда и представителей студенческой молодежи, стремящейся к получению образования в различных областях знаний, из которых в дальнейшем и будут формироваться все вышеизложенные В.Р. Лейкиной-Свирской группы интеллигенции.

Другая классификация строится на основе общественно-политических взглядов, и здесь во главе угла лежат политико-правовые убеждения представителей рассматриваемого слоя. По этому критерию интеллигенцию времен Александра II можно разделить на три главных направления: консерваторы, либералы, радикалы. На базе такой классификации и будет строиться данная работа, поскольку внутри узкопрофессиональных групп интеллигенции не было единства в отношении к острым вопросам современности, а, следовательно, и рассматривать вопрос о мировоззрении интеллигенции того времени целесообразнее, используя именно такой признак.

История Совета народных комиссаров СССР

Важным этапом на пути принятия Конституции СССР 1924 года стала Вторая сессия ЦИК Союза ССР, которая открылась 6 июля 1923 г. ЦИК СССР образовывал Советское правительство - Совет Народных Комиссаров...

Культурное наследие Египта. Русская культура XVIII в.

"Век разума и просвещения" - так говорили о своем времени великие мыслители XVIII столетия. Это был первый век развития светской культуры, век решительной победы нового, рационалистического мировоззрения над суровыми, аскетическими...

Общественно-политической мысль

Период развития русской общественной мысли XVI в. и становления национальной государственной идеологии давно привлекает внимание исследователей. Сюжеты о борьбе нестяжателей и иосифлян, о развитии ересей...

Октябрьская революция 1917 г.

Общеизвестно, что Русская революция 1917 года, предопределенная целым рядом исто-рических обстоятельств, была детищем русской интеллигенции. И речь идет не только и не столько о революционерах в узком смысле этого слова...

П.А. Столыпин и Государственная дума в 1906-1911 годах

Начало XX века охарактеризовалось сильнейшим кризисом государственной власти. «Самодержавно-полицейская» система управления, опиравшаяся на огромный бюрократический аппарат...

Первая русская революция - причины и последствия

Традиционным является определение политической партии как наиболее активной и организованной части класса, которая выражает и отстаивает его интересы посредством политической борьбы. Однако это определение страдает односторонностью...

Российская кооперация накануне первой мировой войны

В современной России кредитная кооперация делает первые шаги после многолетнего забвения, опираясь, прежде всего, на зарубежный опыт...

Сибирское казачье войско: грамотность и система образования

Казачество -- уникальное социокультурное явление российской истории, берущее свои корни глубоко во тьме веков. Доподлинно не известно, как формировалось это движение в самом начале своего пути, какие факторы играли в этом главную роль...

Состав и организация флота в начале ХХ века

Всякая организация морской военной силы имеет конечной целью дать флоту гибкую структуру, отвечающую современному уровню развития техники, обеспечивающую возможность победы...

1. Народничество НАРОДНИЧЕСТВО - идеологическая доктрина и общественно-политическое движение части интеллигенции Российской империи второй половины 19 - начала 20 в...

Формирование общественной мысли во второй половине XIX века

освободительный народничество реформа русский Философ, социолог, публицист П.Л. Лавров (1823-1990) явился главой народников-пропагандистов. В работе «Исторические письма» он утверждал, что природные явления являются закономерными...

Художественная интеллигенция Серебряного века России в эпоху революций 1917 года

Введение………………………………………………………..………………...3

1. Понятие интеллигенции…………………………………………………..4

2.Зарождение понятия и явления «российская интеллигенция»

в конце 18–19вв…………………………………………………………….…….4

3.Сущность и роль российской интеллигенции на рубеже

конца 19–20 веков………………………………………………………………..6

4. Советская интеллигенция…………………………………………………….11

5. Современная российская интеллигенция……………………………………12

Вывод……………………………………………………………………………..16

Список использованной литературы……………………………………...……17

Введение

Вопрос об интеллигенции является одним из наиболее обсуждаемых в русской мысли. Ему посвящена огромное количество литература. Ни один крупный отечественный мыслитель не обошел его стороной. Такое пристальное внимание многих отечественных авторов к теме интеллигенции в России не случайно. С одной стороны, эта, относительно небольшая часть общества, всегда играла в России значительную роль. С другой - она испытывала на протяжении почти всей истории своего существования исключительные трудности и лишения, сталкивалась с серьезными препятствиями на пути выполнения своей общественной миссии. Исторический путь российской интеллигенции - это путь исканий и заблуждений, не только путь относительных побед и заслуг перед обществом, но и поражений, чреватых отрицательными последствиями, как для всего общества, так и для самой интеллигенции.

Актуальность изучаемой нами темы и ее сложность заключается в том, что до сих пор, несмотря на наличие отдельных интересных исследований остается весьма неглубоким рассмотрение вопроса в связи с особенностями исторического развития российского общества.

Понять роль и значение этого сложного, и неоднозначного понятия «русская интеллигенция», изучить влияние интеллигенции на ход истории нашего отечества, попытаться понять ее роль в истории России - задача данного реферата.

1. Понятие интеллигенции

Интеллигенция - от латинского intelligens, что означало «понимающий, мыслящий, разумный». Интеллигенция - понятие введенно в научный оборот в России в 60-х гг. 19 в., в 20-е гг. 20 в. вошло в англоязычные словари.

В российской научной мысли сложилось два различных подхода к определению интеллигенции. С одной точки зрения, под интеллигенцией понимают социальную , развитием и распространением культуры, обычно имеющих высшее образование . Но есть и иной подход, наиболее популярный в русской социальной философии, согласно которому к интеллигенции причисляют тех, кого можно считать вне зависимости от их социальной принадлежности.

Интеллигенция - один из самых популярных и расплывчатых терминов как в науке, так и в общественной практике России. Не случайно ее называют “самым таинственным персонажем российской истории”, который окружен “ореолом противоречивых мифов, гипотез, контроверз и плохо совместимых фактов”. Трудно найти категорию населения, на которую бы в нашем отечестве обрушивались столько похвал и осуждения одновременно. Особенно острой становится дискуссия о ее роли и судьбах в бурные, переломные для страны периоды истории.

2. Зарождение понятия и явления «российская интеллигенция» в конце 18–19 вв.

Родословная русской интеллигенции по общему признанию восходит к эпохе Петра I. Модернизация России, начатая им, нуждалась в новом образованном классе людей, который и стал первым отрядом русской служилой интеллигенции. Первоначально производством духовных ценностей занимались в основном выходцы из дворянского сословия. «Первыми типично русскими интеллигентами» называет дворян-вольнодумцев конца 18 века, таких как Радищев и Новиков. В 19 веке основную массу этой социальной группы стали составлять выходцы уже из недворянских слоев общества («разночинцы»).

Забота об униженных и оскорбленных, печалование о человеческой судьбе, о страданиях людей, стремление найти пути к лучшей жизни для всех и каждого человека - стали отличительными чертами русской интеллигенции с момента ее возникновения. Эти черты, как правило, ставили ее в оппозиционное положение к государственной власти, рождали критический настрой по отношению к существующим общественным порядкам и институтам.

Массовое употребление понятия «интеллигенция» в русской культуре началось с 1860-х, когда журналист стал употреблять его в массовой прессе. Сам Боборыкин объявил, что заимствовал этот термин из немецкой культуры, где он использовался для обозначения того слоя общества, представители которого занимаются интеллектуальной деятельностью. Объявляя себя «крестным отцом» нового понятия, Боборыкин настаивал на особом смысле, вложенном им в этот термин: он определял интеллигенцию как лиц «высокой умственной и этической культуры», а не как «работников умственного труда». По его мнению, интеллигенция в России - это чисто русский морально-этический феномен. К интеллигенции в этом понимании относятся люди разных профессиональных групп, принадлежащие к разным политическим движениям, но имеющие общую духовно-нравственную основу. Именно с этим особым смыслом слово «интеллигенция» вернулось затем обратно на Запад, где стало считаться специфически русским (intelligentsia).

3. Сущность и роль российской интеллигенции на рубеже конца 19–20 веков

В русской предреволюционной культуре в трактовке понятия «интеллигенция» критерий занятий умственным трудом отошел на задний план. Главными признаками российского интеллигента стали выступать черты социального мессианства: озабоченность судьбами своего отечества (гражданская ответственность); стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию (роль носителя общественной совести); способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным» (чувство моральной сопричастности). Благодаря группе русских философов «серебряного века», авторов нашумевшего сборника Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции (1909), интеллигенция стала определяться в первую очередь через противопоставление официальной государственной власти. При этом понятия «образованный класс» и «интеллигенция» были частично разведены - не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции, а лишь тот, который критиковал «отсталое» правительство. Критическое отношение к царскому правительству предопределило симпатии российской интеллигенции к либеральным и социалистическим идеям.

Достоинства предреволюционной интеллигенции ярко охарактеризованы А. Солженицыным. “Всеобщий поиск целостного миросозерцания, жажда веры (хотя и земной), стремление подчинить свою жизнь этой вере… Социальное покаяние, чувство виновности перед народом… Нравственные оценки и мотивы занимают в душе русского интеллигента исключительное место; думать о своей личности – эгоизм, личные интересы и существование должны быть безусловно подчинены общественному служению; пуританизм, личный аскетизм , полное бескорыстие , даже ненависть к личному богатству, боязнь его как бремени и соблазна… Фанатическая готовность к самопожертвованию, даже активный поиск жертвы; хотя путь такой проходят единицы, но для всех он – обязательный, единственно достойный идеал.” (Солженицын. В сб: Из-под глыб. М. 1974. С. 219 – 220.).

Русская интеллигенция, понимаемая как совокупность оппозиционных к власти лиц умственного труда, оказалась в дореволюционной России довольно изолированной социальной группой. На интеллигентов смотрели с подозрением не только официальные власти, но и «простой народ», не отличавший интеллигентов от «господ». Контраст между претензией на мессианство и оторванностью от народа приводил к культивированию среди русских интеллигентов постоянного покаяния и самобичевания.

Главной чертой сознания интеллигенции признавались творчество культурно-нравственных ценностей (форм) и приоритет общественных идеалов, ориентированных на всеобщее равенство и интересы развития человека. Первую попытку представить проблему в историческом аспекте предпринял Иванов-Разумник в «Истории русской общественной мысли» (1906). Особое место в философском осмыслении роли русской интеллигенции в обществе занимает сборник «Вехи» (1909), ознаменовавший смену леворадикального понимания этого феномена реформаторски-либеральным. Выражая настроения и идеи своего времени, авторы «Вех» критиковали интеллигенцию за политический радикализм и нигилистический морализм, за кружковщину, «правдоискательство» и любовь к уравнительной справедливости, за то, что в ее философских построениях не осталось места для свободы и личности, поскольку и та и другая были подчинены целям революционной борьбы. Однако критические предостережения авторов не были услышаны; еще более печальной оказалась судьба близкого по духу к «Вехам» сборника «Из глубины» (1918).

Вплоть до 30-х гг. 19 в. образованная часть российского общества практически совпадала с офицерством и чиновничеством, верой и правдой служившими отечеству, интеллигенция всецело оставалась дворянской. Это надолго определило ее отличие от образованных кругов Европы, вышедших из средней буржуазии и тесно связанных с ней своими интересами. Свое назначение русская интеллигенция усматривала в воздействии на власть всеми доступными средствами (критическая публицистика, художественное и научное творчество, акции гражданского неповиновения) в целях повышения уровня цивилизованности власти, а позже ее либерализации. Одновременно она выступала в качестве просветителя народа, представителя его интересов во властных структурах. Исполнение обеих ролей неизбежно вело к ее дистанцированию и от государства, и от народа. Со временем это стало причиной трагедии, которую назвал отщепенством русской интеллигенции. С декабристов начался этап сознательной, перерастающей в революционно-демократическое движение борьбы интеллигенции с самодержавием, причем в самой активной форме противостояния власти – в форме восстания.

К 60-м гг. 19 в. русская интеллигенция по своему составу перестает быть дворянской, в нее вливается массовым потоком разночинная, а в 70–80-х гг. земская интеллигенция. Появилась новая форма оппозиции - «уход в народ». Это было время наиболее самоотверженного, жертвенного служения интеллигенции народу и драматического противостояния обществу. Затем «практика малых дел» дополнилась террористическими действиями радикально настроенной части интеллигенции, влияние которой росло по мере развития революционного движения и усиления реакции со стороны правительства. Постепенно происходила политизация интеллигенции. Революционные события 1905–07 раскололи русскую интеллигенцию на два лагеря, поставив их «по разные стороны баррикад». Крушение вековой российской государственности в 1917, к чему стремилась интеллигенция, стало в значительной степени ее собственным крушением. Русский народ, по словам, выдал свою интеллигенцию на поругание и растерзание. Новому обществу не нужна стала «критически мыслящая личность», а государству интеллектуальная оппозиция; место прежней интеллигенции в социальной структуре заняли служащие, учителя, врачи, инженеры, деятели науки и искусства, которые в рамках официального марксизма рассматривались в качестве социальной прослойки и именовались народной интеллигенцией. Однако сознание высокой гражданской ответственности, сделавшее в свое время интеллигенцию совестью российского общества, оказалось неистребимым, хотя культурный слой, воспроизводящий его, в наши дни стал очень тонким. Изначальная роль русской интеллигенции как посредника между народом и властью актуализирована в конце 20 в. новыми постсоветскими реалиями. Предметом острых общественных дискуссий стал вопрос об ответственности интеллигенции за кризисные процессы российского общества в 90-е гг. В исследовательской литературе в настоящее время нет единства мнений относительно содержания и границ понятия интеллигенции. Основные точки зрения колеблются между веховской позицией, которая видела в интеллигенции маргинальный слой, подменивший профессионально-ответственный интеллектуальный труд борьбой за народное счастье, и традиционно советским пониманием, отождествлявшим интеллигенцию с высокообразованной частью общества.

Особой темой дискуссий начала 20 века стало место интеллигенции в социальной структуре общества. Одни настаивали на внеклассовом подходе: интеллигенция не представляла собой никакой особой социальной группы и не относилась ни к какому классу; являясь элитой общества, она становится над классовыми интересами и выражает общечеловеческие идеалы ( , -Бараноский, -Разумник ). Другие (, и др .) рассматривали интеллигенцию в рамках классового подхода, но расходились в вопросе о том, к какому классу/классам ее относить. Одни считали, что к интеллигенции относятся люди из разных классов, но при этом они не составляют единой социальной группы, и надо говорить не об интеллигенции вообще, а о различных видах интеллигенции (например, буржуазной, пролетарской, крестьянской). Другие относили интеллигенцию к какому-либо вполне определенному классу. Наиболее распространенными вариантами были утверждения, что интеллигенция является частью класса буржуазии или пролетарского класса. Наконец, третьи вообще выделяли интеллигенцию в особый класс.

Нередко принято говорить о “пропасти” между интеллигенцией и народом. Имеется в виду, что интеллигенция плохо представляла жизнь народа и поэтому выдвигала идеи далекие от интересов народа и непонятные ему. Однако в действительности эта пропасть была в значительной степени только кажущейся. Ведь ни кто иной, а именно интеллигенция подготовила идейную почву для падения самодержавной монархии в России. Антимонархический настрой интеллигенции, ставший характерным для нее, начиная с 60-х годов 19-го века, в конце концов передался широким слоям и стал массовым. Именно интеллигенция шла во главе демократических преобразований в России, как в период 1905 – 1917 гг., так и в 1988 – 1991 гг. Это были в основном представители академической и университетской науки. Многотысячные митинги, собираемые лидерами демократического крыла перестройки, также в значительной мере состояли из представителей интеллигенции. Можно упомянуть и о том, что интеллигенция конца 19-го – начала 20-го века, усвоив себе атеистическое мировоззрение, сумела внедрить его в сознание значительной части народа. О значительности социальной роли интеллигенции, о влиянии ее умонастроения на умонастроение широких масс свидетельствуют слова, относящиеся к 1908 году. “Значение того, как думает интеллигенция чрезвычайно велико… Замечательный исторический и социологический урок русской революции заключается именно в том, что она показала, с какой легкостью закрылась эта пресловутая «пропасть» (между интеллигенцией и народом – В. Ш.): идеи интеллигенции поразительно быстро проникли в народные массы и действительно заразили их. В силу этого ответственность интеллигенции за свое “умоначертание” чрезвычайно велика. Оно перестало быть просто интеллигентским делом”. (Patriotica. Политика, культура, религия, социализм. М. 1997. С. 204.).

Таким образом, роль интеллигенции в истории России весьма значительна. И это не случайно. Дело не только в особенностях российского исторического пути, но и в самой природе интеллигенции и в природе всякой общественной организации.

4. Советская интеллигенция

Начиная с 1920-х гг. состав российской интеллигенции начинает резко изменяться. Ядром этой социальной группы стали молодые рабочие и крестьяне, получившие доступ к образованию. Новая власть сознательно проводила политику, облегчавшую получение образования выходцами «из трудящихся» и затруднявшую его для лиц «нетрудового» происхождения. В результате при резком росте числа людей с высоким образованием (если в Российской империи лица умственного труда составляли примерно 2–3%, то к 1980-м они составляли в СССР более четверти всех трудящихся) происходило понижение качества и их образования, и их общей культуры. Этическая составляющая в определении интеллигенции отошла на задний план, под «интеллигенцией» стали понимать всех «работников умственного труда» – социальную «прослойку».

В советский период произошли существенные изменения также и в отношениях между интеллигенцией и властью. Деятельность интеллигенции была взята под строгий контроль. Советских интеллигентов обязывали пропагандировать «единственно верную» коммунистическую идеологию (либо, как минимум, демонстрировать лояльность к ней).

В условиях идеологического принуждения характерной чертой жизни многих советских интеллигентов стало отчуждение от политической жизни, стремление заниматься лишь узкопрофессиональной деятельностью. Наравне с официально признанной интеллигенцией в СССР сохранялась очень немногочисленная группа интеллигентов, которые стремились отстаивать право на свою независимость и творческую свободу от правящего режима. Эту оппозиционную часть интеллигенции стремились уничтожить «как класс»: многие подвергались репрессиям под надуманным предлогам (можно вспомнить жизнь А. Ахматовой или И. Бродского), все инакомыслящие испытывали давление цензуры и ограничения на профессиональную деятельность . В 1960-е среди советских интеллигентов возникло диссидентское движение, остававшееся до конца 1980-х единственной в СССР организованной формой оппозиции.

5. Современная российская интеллигенция

Оппозиционные настроения, широко распространенные среди советских интеллигентов, нашли выход в конце 1980-х – начале 1990-х, когда именно интеллигенция возглавила тотальную критику советского строя, предопределив его моральное осуждение и гибель. В России 1990-х интеллигенция получила свободу самовыражения, однако многие лица умственного труда столкнулись с резким понижением своего уровня жизни, что вызвало их разочарование в либеральных реформах и усиление критических настроений. С другой стороны, многие выдающиеся интеллектуалы смогли сделать карьеру и продолжали поддерживать либеральную идеологию и либеральных политиков. Таким образом, постсоветская интеллигенция оказалась расколота на группы с различными, во многом полярными позициями. В связи с этим есть точка зрения, согласно которой интеллигенции в собственном смысле в современной России уже нет. Сторонники этой позиции выделяют три периода эволюции отечественной интеллигенции. На первом (от петровских реформ до реформы 1861) интеллигенция только формировалась, претендуя на роль ученого советчика официальных властей. Второй период (1860-е – 1920-е) – это время реального существования интеллигенции. Именно в этот период возникает противостояние «власть – интеллигенция – народ» и формируются основные характеристики интеллигенции (служение народу, критика существующей власти). После этого периода следует и продолжается до сих пор «фантомное» существование интеллигенции: какого-либо морального единства среди образованных людей больше нет, но часть российских интеллектуалов все еще стремится выполнять миссию просвещения власти.

В современной России популярны оба подхода к определению понятия «интеллигенция» - как нравственно-этическое (в философских и культурологических исследованиях), так и социально-профессиональное (в социологии). Сложность использования понятия «интеллигенция» в его этической трактовке связана с неопределенностью тех критериев, по которым можно судить о принадлежности людей к этой социальной группе. Многие прежние критерии - например, оппозиционность к правительству - отчасти потеряли смысл, а этические признаки слишком абстрактны, чтобы их можно было использовать для эмпирических исследований. Все более частое употребление понятия «интеллигенция» в значении «лица умственного труда» показывает, что происходит сближение российской интеллигенции с западными интеллектуалами.

Какова же судьба русской интеллигенции века нынешнего? Вопрос остается открытым. По мнению современного русского ученого-философа (статья «Интеллигенция и общественность в истории российского общества», 2003 г.), российскую интеллигенцию рано списывать со счетов отечественной истории и отправлять в музей даже с учетом той принципиально новой роли, которую играют информационные технологии в современном мире. По его мнению, суть дела не просто в каких-то изначально особых качествах русских, россиян по сравнению с западным человеком и западным обществом, в котором проблемы интеллигенции и ее роли в современном обществе практически не существует. Принципы организации институтов государственной власти в современном западном обществе предполагают, в частности, и наличие эффективного социального контроля за деятельностью лиц, находящихся у власти.

Российскому государству нужно проделать огромный исторический путь, прежде чем в обществе смогут сложиться подобного рода механизмы контроля за деятельностью власти, с помощью которых обществу удастся преодолеть многовековое стремление власти к авторитарным методам правления, к самовластью. Но нельзя забывать, что это стремление к авторитаризму порождается и поддерживается в государстве одним постоянно действующим фактором, а именно, значительным экономическим и военным отставанием России по сравнению с западным, а теперь уже и с восточным миром.

В этом столкновении объективной потребности в авторитаризме с потребностью в демократических институтах контроля за деятельностью власти и заключается неизменный трагизм российской истории, увы, независящий от господствующей в обществе идеологии. Если у российского государства сохранился еще сегодня инстинкт самосохранения, оно должно понимать, что российская интеллигенция сегодня есть надежная социальная сила, оберегающая его от окончательного распада и ухода в историческое небытие. Конечно, к интеллигенции нельзя относится как к священной корове. Отдельные ее представители могут ошибаться в своих оценках, могут не соглашаться друг с другом и нарушать иногда нормы вежливости . Но на интеллигенции в целом лежит огромная ответственность за положение дел в стране. Власть никогда не должна попадать под влияние как критически настроенной независимой интеллигенции, обаяние ее речей и заманчивых предложений, так и тех деятелей культуры и ученых, которые готовы верно и преданно служить власти - бескорыстно или по расчету, это не имеет значения. Власть должна, обязана их слушать и слышать, и принимать решения политического и практического характера, за которые только она и отвечает. На то она и власть. За провал реформ последнего десятилетия несет главную ответственность и вину власть, и только конкретно выяснив, как и почему власть провалила реформы, можно обсуждать вопрос об ответственности и вине интеллигенции.

Чем успешнее будет действовать власть в смысле реформирования общества, тем большую поддержку она встретит среди мыслящей части общества, тем более многочисленной будет общественность, которая начнет, наконец, активно поддерживать действия власти и делать акцент в своих оценках на позитивных сдвигах в обществе. Но и власть должна меняться, становиться все более демократической во всех отношениях. Может быть, именно тогда, удастся преодолеть наконец вечную пропасть между властью и интеллигенцией и вместе двигаться к интеллектуальному и честному будущему.

Вывод

Изучив понятие «русская интеллигенция» и составив представление о ее влиянии на ход русской истории, мы пришли к следующим выводам. В российской научной мысли сложилось два различных подхода к определению интеллигенции. С одной точки зрения, под интеллигенцией понимают социальную группу людей, профессионально занимающихся умственным трудом , с другой - к интеллигенции причисляют тех, кого можно считать нравственным эталоном общества, вне зависимости от их социальной принадлежности. В разные исторические эпохи понятие и явление русская интеллигенция приобретала разное звучание и социальную роль. В настоящее время русская интеллигенция имеет шанс на развитие и участие в развитии общества при условии ее участия в политической жизни страны, с той оговоркой, что власть так же должна быть заинтересована в этом сотрудничестве.

Список использованной литературы

1. Вехи: сб. статей о русской интеллигенции. - М., 1991.

2. Запесоцкий, А. О роли интеллигенции в жизни страны / А. Запесоцкий. [Электронный ресурс]. - Режим свободный. - Код доступа: http://**/vestnik/2009/26/za33.html .

3. Интеллигенция. Власть. Народ. Антология. - М., 1993.

4. Новикова, / , // Новая философская энциклопедия [Электронный ресурс]. - Режим свободный. - Код доступа: http://iph. *****/elib/1248.html.

5. Соколов, и интеллектуалы в российской истории // , СПб. : СПбГУП, 2007. - С. 3.

6. Федотов, интеллигенции / // О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. - М., 1990. - С. 403–444.

7. Шаповалов, и смысл российской цивилизации / . - М., 2003. - 628 с.

8. Шевченко, и общественность в истории российского общества / . В диапазоне гуманитарного знания. Сборник к 80-летию профессора М. С. Кагана. - СПб. : Санкт-Петербургское философское общество, 2001.

РЕФЕРАТ

по курсу «Основы государства и права»

по теме: «Правосознание российской интеллигенции конца 19 века-начала 20 века»

Введение

1. Общие черты правосознания российской интеллигенции

2. Правовые взгляды российской интеллигенции

Заключение

Список использованных источников

Введение

В начале прошлого века в сборнике «Вехи», была опубликована статья Богдана Александровича Кистяковского (1868-1920) «В защиту права (интеллигенция и правосознание)». Тема, которой посвящена эта статья, была и остается поистине животрепещущей. Кистяковский ставит вопрос, и сегодня актуальный: обладает ли российская интеллигенция зрелым, развитым правосознанием? И другой вопрос, который тесно связан с первым: свойственно ли правосознание большим массам российского народа? Иными словами, являются ли правовые ценности важными и руководящими ценностями российского сознания – наряду с ценностями научной истины, нравственного совершенства, религиозного благочестия и т.д. Согласно Кистяковскому, ответ на этот вопрос – самый неутешительный. Он пишет: «русская интеллигенция никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне. При таких условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и прочного правосознания, напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития».

В данной работе проанализировано правосознание российской интеллигенции той эпохи.

Для широких кругов российской интеллигенции того периода, как отмечали многие крупные теоретики права, было присуще пренебрежение к правовым нормам общественной жизни. Некоторым больше импонировал принцип – цель оправдывает средства.

П.И. Новгородцев писал: «Политическое миросозерцание русской интеллигенции сложилось не под влиянием государственного либерализма Б.Н. Чичерина, а под воздействием народнического анархизма Бакунина. Определяющим началом было здесь не уважение к историческим задачам власти и государства, а вера в созидательную силу революции и в творчество народных масс».

Подобные же оценки правосознания российской интеллигенции содержатся в трудах И.А. Ильина, В.А. Маклакова, П.Б. Струве, И.А. Покровского и др.

Социально-политические особенности России служили питательной средой для эскалации терроризма, формировали благоприятную нравственную атмосферу в обществе для его распространения. Ряды террористов пополнялись, их «подвиги» прославлялись.

Атмосфера ослепления российского общества в отношении террора к концу 70-х годов XIX в. высветилась в связи с процессом над террористкой В. Засулич.

Вынесение оправдательного приговора за явно умышленное покушение на убийство петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова было встречено, по словам председательствующего на суде А.Ф. Кони, невиданным восторгом и ликованием не только в зале суда, но и за его пределами.

Даже находившийся в зале суда Ф.М. Достоевский, до этого обличивший в романе «Бесы» терроризм в форме нечаевщины, высказался, по словам публициста Г.К. Градовского, за оправдание преступницы, при этом заметил: «чего доброго ее теперь возведут в героини».

В августе 1903 г. на II съезде Российской социал-демократической партии Плеханов выступил с якобинским программным лозунгом «Благо революции – верховный закон» и с откровенным оправданием революционного произвола. При этом он одинаково допускал и существование «долгого парламента» (как это имело место в английской революции середины XVII в.), и быстрый разгон его при необходимости. Таким образом, конституционное революционное право в его подходе играло чисто вспомогательную роль, причем диктаторская власть государства была для него выше права и не была связанной его требованиями и предписаниями. Эта мысль была подхвачена Лениным (диктатура вообще и диктатура пролетариата в особенности не может быть стеснена никаким законами) и реализована в первые же годы советского правления.

Бывший начальник Петербургского охранного отделения генерал А.В. Герасимов впоследствии писал, что в 1905 г. «особенными симпатиями среди интеллигенции и широких обывательских, даже умеренных слоев общества пользовались социалисты-революционеры. Эти симпатии к ним привлекала их террористическая деятельность. Деньги в кассу их центрального комитета притекали со всех стороны в самых огромных размерах».

По мнению Кистяковского, в России никогда не было именно такой книги, которая играла бы роль некоего правового манифеста общественного сознания, сопоставимого с трактатами «О гражданине» и «Левиафан» Гоббса, с сочинениями Локка, с произведениями «Об общественном договоре» Руссо или «Дух законов» Монтескье. Вспомнив о таких занимавшихся правом философах, как Владимир Соловьев, Борис Чичерин, Кистяковский справедливо отмечает, что и ими не было создано правовых сочинений, подобных названным. А отсутствие таких книг как раз и свидетельствует о том, что в самом общественном сознании России не было потребности в подобных документах и литературе. Отсюда притупленность правосознания русской интеллигенции, отсутствие интереса к правовым идеям. В свою очередь он связывает это обстоятельство с застарелым злом – с отсутствием «какого бы то ни было правопорядка в повседневной жизни русского народа».

Несмотря на негативную в целом правовую ментальность и правовой нигилизм российской интеллигенции того времени, взгляды отдельных ее представителей заслуживают самого внимательного рассмотрения.

Владимир Сергеевич Соловьев (1853–1900) оставил заметный след в обсуждении многих актуальных проблем своего времени. Была затронута им и проблема правосознания. Для правопонимания Соловьева помимо общего уважительного отношения к идее права (праву как ценности) характерно еще стремление выделить и оттенить нравственную ценность права, правовых институтов и принципов. Такая позиция отражена у него и в самом определении права, согласно которому право является, прежде всего, «низшим пределом или некоторым минимумом нравственности, равно для всех обязательным».

Естественное право для него не есть некое обособленное натуральное право, предшествующее исторически праву положительному. Не составляет оно и нравственного критерия для последнего, как, например, у Е.Н. Трубецкого. Естественное право у Соловьева, как и у Конта, есть формальная идея права, рационально выведенная из общих принципов философии. Естественное право и положительное право для него лишь две различные точки зрения на один и тот же предмет.

Свобода есть необходимый субстрат, а равенство – его необходимая формула. Цель нормального общества и права составляет общественное благо Эта цель есть общая, а не коллективная только (не сумма отдельных целей). Эта общая цель по существу своему внутренне соединяет всех и каждого. Соединение всех и каждого происходит при этом благодаря солидарным действиям в достижении общей цели. Право стремится осуществить справедливость, но стремление это лишь общая тенденция, «логос» и смысл права.

Право положительное лишь воплощает и реализует (иногда не вполне совершенно) в конкретные формы эту общую тенденцию. Право (справедливость) пребывает в таком соотношении с религиозной моралью (любовью), в каком пребывают государство и церковь. При этом любовь есть нравственный принцип церкви, а справедливость есть нравственный принцип государства. Право в отличие от «норм любви, религии» предполагает принудительное требование реализации минимального добра.

«Понятие права по самой своей природе заключает в себе элемент объективный или требование реализации». Необходимо, чтобы право всегда имело силу осуществиться, т.е. чтобы свобода других «независимо от моего субъективного ее признания или от моей личной справедливости всегда могла на деле ограничивать мою свободу в равных пределах со всеми». Право в его историческом измерении предстает «исторически-подвижным определением необходимого принудительного равновесия двух нравственных интересов – личной свободы и общего блага». То же самое в другой формулировке раскрывается как равновесие между формально-нравственным интересом личной свободы и материально-нравственным интересом общего блага.

Правопонимание Соловьева оказало заметное влияние на правовые взгляды Новгородцева, Трубецкого, Булгакова, Бердяева, а также на общий ход дискуссий по вопросам взаимоотношений церкви и государства периода «русского религиозного ренессанса» (первое десятилетие XX в.).

В своем фундаментальном труде о правовом государстве Сергей Александрович Котляревский (1873–1940) писал как об общеизвестном: «идея правового государства вошла в обиход современных цивилизованных государств, в совокупноститехожиданий, которые обращает член государственного союза к руководителям этого последнего. Правовое государство стало одним из политических заданий. Много раз отмечался кризис правосознания, утрата веры во всемогущество права и учреждений. Наличность переживаемых здесь разочарований не отнимет у данных стремлений настойчивости и выразительности: убеждение, что государство должно принять облик правового государства, остается непоколебленным»

Главное назначение правового государства, согласно Котляревскому, быть государством справедливости; ценность его определяется ценностью самого правового начала и при том предположении, что закон в таком государстве всегда справедлив и что «способ его создания есть в то же самое время – при недостатках человеческой природы – обеспечение этой возможной справедливости».

Павел Иванович Новгородцев (1866-1924) с самого начала своей научной и преподавательской деятельности зарекомендовал себя блестящим историком и философом права. Егоимя стало известным в связи с подготовкой и изданием сборников «Проблемы идеализма» (1902) и «Из глубины» (1918), ставших крупным событием в духовной жизни российского общества. Самым значительным по замыслу и исполнению трудом стало «Введение в философию права». Первую часть его составили работы «Нравственный идеализм в философии права» и «Государство и право» (1907), в которых было дано обоснование потребности в возрождении философии естественного права. Вторую часть составила работа «Кризис современного правосознания» (1909), где сделан обзор кризисных тенденций в использовании идеалов и ценностей эпохи века Просвещения, в том числе ценностей правового государства. «Если изначально правовое государство имело задачу простую и ясную – когда равенство и свободы представлялись основами справедливой жизни, т.е. началами формальными и отрицательными, и осуществить их было нетрудно, то сейчас государство призывается наполнить эти начала положительным содержанием». Трудность последней задачи состоит в том, что государство возлагает на себя «благородную миссию общественного служения, встречается с необходимостью реформ, которые лишь частично осуществимы немедленно», и что, вообще говоря, они «необозримы в своем дальнейшем развитии и осложнении» В третьей части «Об общественном идеале» (1917) предметом критического анализа и обобщений стали идеалы социализма и анархизма в их возникновении и исторической эволюции. Свой личный интерес в разработке идеалистического, восходящего к Канту направления философии права Новгородцев связывал с потребностью обосновать «самостоятельное значение нравственного начала» в правоведении. Эта позиция, по его мнению, представляла собой «разрыв с традициями исключительного историзма и социологизма и переход к системе нравственного идеализма».

(написано по материалам доклада Бусько И.В.)

Начнем с истоков. Само происхождение термина "интеллигенция" тесно связано с историей России, русской культурой и языком. Хотя этимологически оно восходит к латинскому intel-lego-lexi - воспринимать, узнавать, подмечать, понимать, мыслить, разбираться в чем-либо.

От глагола intellego произошло существительное, которое имело следующие значения: понимание, рассудок, познавательная сила, способность восприятия, чувственное познание, умение.

Таким образом первоначально под "интеллигенцией" в начале 19 века понимали функцию сознания.

В таком значении, оно, например, встречается в письме Н.П. Огарева к Грановскому в 1850 году: "Какой-то субъект с гигантской интеллигенцией..." В этом же значении это понятие использовалось в кругах русского массонства.

Им обозначалось высшее состояние человека как умного существа, свободного от всякой грубой, телесной материи, бессмертного и неощутительно могущего влиять и действовать на все вещи. Позднее этим словом в общем значении — "разумность, высшее сознание" — воспользовался А. Галич в своей идеалистической философской концепции. Слово интеллигенция в этом значении употреблялось и В. Ф. Одоевским

Но во второй половине 19 века, в Российской империи это слово начинают использовать для обозначения социальной группы, включающей людей, обладающих критическим способом мышления, высокой степенью рефлексии, способностью к систематизации знаний и опыта.

В этом значении слово "интеллигенция" встречается в дневнике министра иностранных дел П.А. Валуева, опубликованном в 1865 году: "Управление, по-прежнему будет состоять из элементов интеллигенции без различий сословий"

В конце 19 века слово "интеллигенция" в значении социального слоя появляется в словарях и энциклопедиях, русских и польских. (Б.А. Успенский "Русская интеллигенция как специфический феномен русской культуры".)

Во втором издании словаря В. Даля, интеллигенция определяется как "разумная, образованная, умственно развитая часть жителей" (см. сл. Даля 1881, 2, с. 46).

В части словарей понятие интеллигенции определяется как слой "людей, профессионально занятых умственным трудом".

Журналист второй половины XIX века П. Боборыкин объявил себя первым, кто применил слово "интеллигенция" в социальном значении и утверждал, что заимствовал этот термин из немецкой культуры, где это слово использовалось для обозначения того слоя общества, представители которого занимаются интеллектуальной деятельностью.

Боборыкин настаивал на особом смысле, вложенном им в этот термин: он определял интеллигенцию как лиц "высокой умственной и этической культуры", а не просто как "работников умственного труда".

По его мнению, интеллигенция в России — это чисто русский [морально-этический] феномен.

К интеллигенции в этом понимании относятся люди разных профессиональных групп, принадлежащие к разным политическим движениям, но имеющие общую духовно-нравственную основу.

Именно с этим особым смыслом слово «интеллигенция» вернулось затем обратно на Запад, где стало считаться специфически русским (intelligentsia).

В Западной Европе и Америке подобную социальную группу называли "интеллектуалами".

Чем же "интеллектуалы" отличаются от "интеллигенции"?

Пролить свет на этот вопрос может анализ социокультурных обстоятельств, в которых формировались эти социальные группы.

В Западной Европы интеллектуалы формировались как слой ученых людей в ходе перехода от феодализма к капитализму, когда возрастал спрос на профессиональных учителей и философов, естествоиспытателей и врачей, юристов и политиков, писателей и художников.

Происходило отдаление философии от религии, западноевропейские интеллектуалы разрабатывали пантеистическую, а потом атеистическую картину мироздания, причем изначально механистическую по своим парадигмальным позициям.

Они были выходцами из городской культуры, современниками и сподвижниками индустриализации и буржуазного переустройства Западной Европы. Они являлись выходцами в основном из третьего сословия, в силу этого - носителями особой системы ценностей - гуманизма, воспевающего человека как высшую ценность, индивидуализма, либеральных свобод.

Они стали создателями научно-философского мировоззрения, порождали идеи Просвещения и прогресса. Именно они в 18-19 решительно инициируют разрыв с традиционными ценностями.

На смену схеме: монархия - церковь - религия - аристократы

приходит новая схема: парламентская республика - университет - идеология - интеллектуалы.

Термином интеллектуалы обычно обозначают людей, профессионально занимающихся интеллектуальной (умственной) деятельностью, не претендующих, как правило, на роль носителей "высших идеалов".

Стоит отметить, что тут присутствует некоторое лукавство. Каждый интеллектуал все же является носителем определенных идеалов. Уже то, что они формировали новое мировоззрение, создавали идеи Просвещения и прогресса, продвигали их, порывали с традиционными ценностями и создавали новые идеологии, говорит об определенной картине мира, которую они видели как правильную, идеальную по сравнению с прежней, религиозной.

Другое дело, что они как правило, совершая революцию в головах, не участвовали активно, деятельно в революционных событиях.
"Кант отрубил голову Богу, а Робеспьер - королю"

В России формирование интеллигенции начинается с реформ Петра I, для проведения которых требовались люди со специальными знаниями, первое время рекрутируемые из стран Западной Европы.

Постепенно в России начал формироваться свой слой высоко образованных людей, который и стал первым отрядом русской служилой интеллигенции. Вплоть до 30-х гг. 19 в. образованная часть российского общества практически совпадала с офицерством и чиновничеством, верой и правдой служила отечеству, т.е. интеллигенция всецело оставалась дворянской.

Первыми типично русскими интеллигентами Д. С. Лихачёв называет дворян-вольнодумцев конца XVIII века, таких как Радищев и Новиков.

Постепенно обнаруживаются значительные особенности этой социальной группы в отличающие ее от подобных на Западе.

С одной стороны, их влекут ценности Просвещения, прогресса, вольнодумства. С другой стороны, критерий занятий умственным трудом отошёл на задний план. На первый план выходят морально-нравственные требования, требования социального служения.

Почему это произошло?

В русской интеллигенции произошел своеобразный синтез ценностей модерна:

прогресс, Просвещение, свобода «от»

с традиционными ценностями, причем специфически традиционными - православными ценностями: идеи аскезы и покаяния, равенства во Христе, справедливости-правды как нравственного понятия, а не как юридического.

К слову, это одна из причин, почему часть русской интеллигенции оказалась впоследствии столь чувствительна к марксистким, социалистическим идеям. Их этическое измерение прекрасно ложилось на эти ценности, которые воплощались в идеях социального равенства, братства, справедливости.

Почему русская интеллигенция ощущала свою ответственность за судьбу народа, причем самого простого народа?

Потому что самой своей судьбой она напрямую была связана с деревней, сельскими поселениями, усадьбами, поместьями. До индустриализации и урбанизации, которую Европа переживала гораздо раньше, было еще далеко. Да и тут воздействовали православные установки заботы об общем благе, общинные ментальные ориентации.

Еще одна предпосылка - Отечественная война 1812 года и победа в ней. Российская элита, до этого отдаленная от народа даже языком, не говоря об образе жизни, оказалась с ним на одном поле боя. Весь золотой век русской культуры, все основные ценности, проявившие себя в нем, были результатом обращения элитарной культуры к народной, подпитка ею, заквашенная самим духом победы. (кем бы был Пушкин без сказок Арины Родионовны?)

В зависимости от того, что перевешивало, традиционные установки или увлеченность идеями прогресса, просвещения и переустройства мира, интеллигенция постепенно стала делиться на: охранительную, либеральную и социалистически ориентированную.

И так. Ценности служения Отечеству, народу в целом надолго определили отличие интеллигенции от образованных кругов Европы, вышедших из средней буржуазии и тесно связанных с ней своими интересами.

Свое назначение русская интеллигенция усматривала в воздействии на власть всеми доступными средствами (критическая публицистика, художественное и научное творчество, акции гражданского неповиновения) в целях повышения уровня цивилизованности власти, а позже ее либерализации. Одновременно она выступала в качестве просветителя народа, представителя его интересов во властных структурах.

Желание усидеть на двух стульях неизбежно вело к ее дистанцированию как от государства, так от народа. Со временем это стало причиной трагедии, которую Г.П.Федотов назвал отщепенством русской интеллигенции.

С декабристов начался этап сознательной, перерастающей в революционно-демократическое движение борьбы интеллигенции с самодержавием, причем в самой активной форме противостояния власти - в форме восстания.

К 60-м гг. 19 в. русская интеллигенция по своему составу перестает быть дворянской, в нее вливается массовым потоком разночинная, а в 70 -80-х гг. земская интеллигенция.

Появилась новая форма оппозиции - "уход в народ".

Это было время наиболее самоотверженного, жертвенного служения интеллигенции простому народу и драматического противостояния обществу.

Выпускники университетов, вдохновленные этими идеями уходят в народ, уезжают в глушь сельскими учителями, чтобы нести свет науки простому народу.

Главными признаками российского интеллигента стали выступать черты социального мессианства: самопожертвование, озабоченность судьбами своего отечества стремление к социальной критике, к борьбе с тем, что мешает национальному развитию; способность нравственно сопереживать «униженным и оскорбленным». Основными характеристиками русской интеллигенции в это время становятся гражданская ответственность, чувство моральной сопричастности любым событиям, интеллигенция берет на себя роль носителя общественной совести.

Но затем "практика малых дел" дополнилась террористическими действиями радикально настроенной части интеллигенции, влияние которой росло по мере развития революционного движения и усиления реакции со стороны правительства.

В конечном счете на интеллигентов смотрели с подозрением не только официальные власти, но и "простой народ", не отличавший интеллигентов от "господ".

Контраст между претензией на мессианство и оторванностью от народа приводил к культивированию среди русских интеллигентов постоянного покаяния и самобичевания.

Революционные события 1905-07 окончательно раскололи русскую интеллигенцию на два лагеря, поставив их "по разные стороны баррикад". Крушение вековой российской государственности в 1917, к чему стремилась интеллигенция, стало в значительной степени ее собственным крушением.

Оценки интеллигенции во второй половине 19 века давались противоположные, но в любом случае пафосные.

С одной стороны можно вспомнить апологетические мифы Чернышевского и Лаврова о "новых людях"» и креативно "критически мыслящих личностях", с другой стороны - их опровержения в романах о нигилистах и бесах.

Далеко не все были в восторге от русских интеллигентов, оторвавшихся от народа и развращавших его "иностранной отравой". Достаточно вспомнить суждения об интеллигентах Салтыкова-Щедрина, Достоевского, Толстого. Стали раздаваться обвинения интеллигенции в развязывании "революционных потрясений, бессмысленной, тупой гражданской войны".

Духовный водораздел здесь происходил как раз по линии сохранения православной традиции как стержня национального самосознания или сокрушения этой традиции во имя новой религии - религии прогресса, царства божия на земле.

Вторая позиция развертывалась через приобщение самих интеллигентов и тех, на кого они стремились влиять, к двум основным идеологиям - или либерализма, или коммунизма.

Столь заметная и противоречивая роль интеллигенции в социальных процессах сопровождалась бурными дискуссиями по поводу ее сущности и миссии.

В середине XIX века интеллигенцию определяли как "самосознающий народ".

Но монолитности интеллигенции не было никогда. Она всегда разделялась. В России 19 века на западников и славянофилов, на «прогрессистов» и «охранителей». Поэтому можно обнаружить очень разные суждения об интеллигенции - в широком и узком, универсальном и классовом понимании.

М.Н. Катков писал: "Вообще наша интеллигенция имеет поверхностный, подражательный и космополитический характер; она не принадлежит своему народу и, оставляя его во тьме, сама остаётся без почвы. Её понятия и доктрины большей частью чужого происхождения и не имеют никакого отношения к окружающей их действительности, а потому никто так легко не поддаётся обману и не обнаруживает столько политического легкомыслия как наши guasi мыслящие люди". Это было написано в 1880 году!

Консервативная часть дворянства считала интеллигенцию людьми недостаточно воспитанными, более низкого уровня.

В качестве представителей умственного труда воспринимали интеллигенцию большинство российских народников и марксистов. Многие публицисты отмечали, что интеллигенция является специфической чертой славянского общества.

В либеральной среде интеллигенцию отождествляли с представителями вольных профессий, рассматривали их как активную и прогрессивную часть общества, не охваченную радикальными политическими идеями.

Оригинальный взгляд на интеллигенцию представил один из лидеров российского народничества Петр Лавров. Он не употреблял термин «интеллигенция», вместо него и в его смысле — выражение «критически мыслящие личности».

П. Лавров первым высказал мысль о внесословном и внеклассовом характере интеллигенции в социологическом плане и антимещанском — в этическом.

Мещанство им рассматривалось как символ безликости, узости формы. Он считал такие черты, как культурность, образованность, формальными, внешними признаками интеллигенции.

Критически мыслящие личности характеризовались творческим подходом и активным проведением в жизнь новых форм и идеалов, направленных на самоосвобождение личности.

Многие идеи П. Лаврова об интеллигенции использовал, развил дальше известный российский публицист В. Иванов-Разумник, который определил интеллигенцию как социальную группу в отличие от интеллигентов-одиночек, которые были во все времена в любом цивилизованном обществе. Выделил такие ее черты как преемственность и непрерывность ее развития, внесословный и внеклассовый характер интеллигенции, антимещанские традиции интеллигенции как одну из сущностных черт ее морального облика.

Это очень важный момент. Интеллигенция 19го - начала 20го века, как либеральная, так и "красная" действительно была в массе своей антимещанской.

Известный российский философ Семен Франк определял термин "интеллигенция" как идеальное собирательное название людей, которые были наполнены оригинальной духовной жизнью и стремились к верховенству индивидуализма в противовес мещанству. Такая дефиниция, согласно С. Франку, соответствовала пониманию интеллигенции в широком смысле.

Интеллигенция в узком смысле воспринималась им как социальная группа тесно сплоченных и психологически однородных "отщепенцев и политических радикалов".

Схожую характеристику интеллигенции России дал философ Николай Бердяев, который считал ее идеологической, а не профессиональной группой.

Интеллигенция, согласно Н. Бердяеву, напоминала монашеский орден или религиозную секту со своей особой моралью, очень нетерпимой, со своим мировоззрением, нравами и обычаями и даже своеобразным физическим обликом, которым она отличалась от представителей других социальных групп.

Обозначенные черты Н. Бердяев относил в первую очередь к радикальной, революционной интеллигенции. Он подчеркивал также наличие таких специфических черт русской интеллигенции, как беспочвенность, разрыв со всяким сословным бытом и традициями, постоянное увлечение различными идеями и умение жить исключительно ими.

Благодаря группе русских философов Серебряного Века, авторов нашумевшего сборника "Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции" (1909), интеллигенция стала определяться в первую очередь через противопоставление официальной государственной власти. При этом понятия "образованный класс" и "интеллигенция" были частично разведены — не любой образованный человек мог быть отнесен к интеллигенции, а лишь тот, который критиковал правительство и систему власти.

Таким образом, патетическая линия в понимании интеллигенции, сформировавшаяся в 19-начале 20 веков может быть выражена следующим определением: интеллигенция - это образованная, критически мыслящая часть общества, социальная функция которой однозначно связывалась с активной оппозицией самодержавию и защитой интересов народа. Главной чертой сознания интеллигенции признавались творчество культурно-нравственных ценностей (форм) и приоритет общественных идеалов, ориентированных на всеобщее равенство и интересы развития человека.

В конечном счете в ходе революционных событий 1917 г, Русский народ, по словам И.А.Ильина, выдал свою интеллигенцию на поругание и растерзание.

Новому обществу не нужна стала креативно "критически мыслящая личность", а государству интеллектуальная оппозиция; место прежней интеллигенции в социальной структуре заняли служащие, учителя, врачи, инженеры, деятели науки и искусства, которые в рамках официального марксизма рассматривались в качестве социальной прослойки и именовались народной интеллигенцией.

И тем не менее зададимся вопросом: была ли преемственность меду дореволюционной и советской интеллигенцией?

Для ответа на этот вопрос вновь необходимо обратиться к истокам.

Проект Просвещения, порожденный западными интеллектуалами и в последствии породивший восточнославянскую, российскую интеллигенцию, нес в себе линейную, механистическую картину мира.

Интеллектуалы и интеллигенты постепенно отдаляются от традиционных ценностей, в которых мир рассматривается как живой, целостный, а человек как его часть.

Отсюда установки на дистанцирование от мира, выявление его несовершенств, установка, что его можно и следует усовершенствовать.

Если китайский, индийский или даже древнегреческий мудрец исходили из идеи, что усовершенствовать мир - это значит усовершенствовать себя, исправить свое знание о мире в случае, если оно не обнаруживает его правильность и гармонию, то носители интеллигентского сознания начинают дрейф в сторону установок, что их образованность, научные взгляды есть основание видеть себя достаточно совершенными для того, чтобы вынашивать проекты улучшения мира, и даже исправления неправильного народа на основе правильного знания о том, каким должен быть правильный мир и правильный народ.

Действительно, по мере развития научного знания о мире, нарастала уверенность, что познающий субъект может изменить любой объект, будь то природа, общество или другой человек.

Интеллигент в России рассматривается как образованный человек, соединяющий в себе развитый интеллект с высокими морально-нравственными качествами.

Но здесь возникало противоречие: с этической стороны человек оставался интеллигентом в той мере, в какой сохранял в себе по сути дела традиционные ценности, прежде всего христианские ценности любви к ближнему. Но постепенно возникла возможность вполне рационального убеждения в том, что ближние не всегда знают, что для них лучше. Поэтому, из любви к ним мы изменим их самих (мы лучше знаем, что для них лучше) и общество, в котором они живут.

И возникает трагический разрыв между образованностью и ценностями человечности. Вторые мешают знаниям воплотиться в полной мере. Их приходится отодвинуть.

В конце 19 века порождается феномен русской псевдоинтеллигентности: с образованностью все в порядке, но ценностная сфера трансформируется в угоду идее прогресса. В ней есть любовь Абстрактная любовь к светлому будущему, к лучшей жизни для людей - любовь мечтательная, абстрактная, беспощадная. Это предельно выразилось в деятельности русских террористов-бомбистов, пламенных революционеров.

В советской интеллигенции вполне можно было наблюдать соединение образованности с нравственными установками.

Причина этого в том, что в значительной степени красный проект, который начинался как заимствование марксистских западных идей построения более прогрессивного социалистического строя в некоторой, а может и значительной степени, стал проектом возвращения в те отношения, в которых происходило в новых формах восстановление традиционных ценностей, таких как: любовь к отечеству, духовное самосовершенствование (достаточно вспомнить моральный Кодекс строителя коммунизма)

По сути дела, это была восточно-славянской традиционной культуры увернуться от ценностей
капитализма-либерализма-позитивизма-праг матизма, сохранить традиционные ценности, придав им новую форму.

Как следствие, часть старой интеллигенции, принявшей советский проект и новой, выходцев из народа, добавившие к традиционным ценностям образованность, сохраняется в своей подлинности. Эта небольшая числом, но большая умением, советская интеллигенция задала ряд потрясающе положительных особенностей советской культуры.